Асель Аильчинова - Я больше не люблю ромашки…

– Я спала, прости.

– Ты поела хоть что-то?

– Да, – не совсем уверенно сказала я. Не хотелось ему врать.

– Ну вот, ты опять врешь. Ты явно даже не притрагивалась к еде.

Нет, ну Таир точно экстрасенс.

– Я обязательно поем. Обещаю. Только посплю немного.

Мне хотелось спать и как можно больше. Только так я не чувствовала всю эту боль. Сон помогал мне бежать от всей этой реальности! Мне было слишком больно и тяжело быть именно в этом настоящем! Я не хотела быть тут, хотела жить в нашем с ним мире! Я не умею жить без него, я не знаю как! Это словно меня переселили на другую планету, к другим людям и не знаю, как с ними быть! Мне жутко больно, я умираю морально, чувство пустоты меня поглощает все больше и больше с каждой минутой! Мне абсолютно неинтересно, что происходит в этом мире, мне не интересна сама я! Все, что я могу, это неподвижно лежать! Зря он меня тогда сравнил с солнцем, я оказалась маленькой звездой, которая очень ярко вспыхнула на небе, а потом, погаснув, исчезла. Солнцем оказался ты! Ты меня просто сжёг дотла и оставил в жизни из пепла, в которой я бы предпочла догореть до конца, а не выжить с большими ожогами от твоей любви.

Так, укрываясь от внешнего мира и избегая теперь и солнце, прошёл второй день моей новой, реальной жизни без тебя, которую я наотрез отказывалась принимать.

Все новое не всегда хорошо. Ну, во всяком случае, не на начальной стадии, когда сталкиваешься с реалиями жизни и формированием свой собственной. Хочется сразу получить результат, хочется сразу излечиться, хочется, чтобы все раны сразу же зажили, но так бывает только в кино, когда главная героиня фильма после фразы «шесть месяцев спустя» становится суперпопулярной, успешной женщиной, которая очень быстро смогла себя собрать и вернуться в жизнь, и более того построить ее заново. На самом деле, все это не так уж и легко, как казалось. Первое с чем я столкнулась, была полная апатия, переплетенная с чувством отрицания.

Проснувшись утром третьего дня своей новой жизни, мне не хотелось абсолютно ничего, ни есть, ни работать, ни вообще двигаться, даже по дому. Я как будто была прикована невидимыми ремнями к своей кровати, которая не давала мне возможности встать, а я и не пыталась. Время для меня остановилось три дня назад. Оно теперь не имеет смысла. Зачем проживать этот день и ждать вечера, если в нем не будет тебя? Жизнь стала серой, неинтересной и бессмысленной. Да и что это такое вообще жить теперь без него? Я не хочу так жить. Я вообще не хочу жить. Мне было очень больно и непонятно, почему я оказалась в такой ситуации. Хотя, и я не хотела копаться у себя в воспоминаниях и в своих правильных или неправильных решениях, мысль это постоянно вертелась у меня в голове. Ведь малейшая деталь, напоминающая о нас, нагоняла на меня истерику. Мои мысли прервал телефонный звонок. В последнее время это единственная вещь, которая соединяет меня с внешним миром. Звонила Эмилия.

– Алло, Сара? – раздался женский голос с другого конца телефона. – Ты меня слышишь?

– Да, Эм, я тебя слышу.

– Сара, что случилось? Мне сказали, что ты не появляешься на работе уже третий день.

– Да, я приболела немного.

– Сара, прошу тебя не наделай никаких глупостей. Буду у тебя через пару часов.

Я убрала телефон и снова вернулась к своим мыслям. Я посмотрела на телефон и вспомнила, как начиналось наше каждое утро. От этого подкатил противный ком в горле, слезы предательски текли по моему лицу. Я уткнулась в подушку, чтобы не видеть ничего, что могло бы оживить наши воспоминания.

Через два с половиной часа раздался звонок в дверь. Пришла Эмилия – моя подруга, которая так же, как и Таир обладала способностью чувствовать меня на расстоянии.

Эмилия была моей школьной подругой, которая была очень похожа на меня. Она была старше меня на пару лет, и поэтому проходила все «наши» жизненные ситуации раньше, чем я. У нее был какой-то особенный дар, через который она могла прочувствовать меня и всю мою боль, ей хотелось раскрыться, открыть всю свою подноготную и не бояться быть осужденной. Эмилия всегда умела слушать и направлять человека к своему пути. Она – моя таблетка, притупляющая мою душевную боль, от которой никак не избавиться. Эмилия застала меня заплаканной, но мне не было стыдно, я хотела выплакаться ей. Она хорошо знала нас обоих, меня и его.

– Сара, – воскликнула Эмилия, увидев меня.

В этот момент я не могла произнести ни слова, слезы катились так быстро, что я не успевала смахивать их со своего лица. Но мне и не хотелось их прятать от Эмилии, я так хотела, чтобы она помогла мне пережить этот момент, всю эту боль, которую не могли вылечить ни одни лекарства в мире. Мы так и застыли в коридоре. Эмилия лишь успела закрыть дверь за собой, как я оказалась плачущая у нее плече.