Любовь Дубасова - Соленая душа

Я стала размешивать сахар в чае, хотя была уверена, что это сделали до меня. Мама вообще многое делала за нас с сестрой. У нас было все, о чем может мечтать подросток.

Большие светлые комнаты, у каждой в своем стиле, потому что родители разрешили нам самим выбирать обои и мебель. Полный шкаф модной дорогой одежды и обуви. Нам не приходилось идти утром в школу – нас везла мама. Она бы и забирала, если бы попросили, просто нам было интереснее пройтись с друзьями. У нас были отдельные телевизоры с DVD, большой плоский компьютер, который в тот момент был редкостью, по сравнению со старыми серыми пузатиками, которые украшали столы почти всех наших одноклассников. В карманах у меня и сестры всегда были деньги, как говорил папа – «на мелкие расходы», несмотря на то, что их количество приравнивалось к полноценной взрослой зарплате.

В общем, мы были любимыми детьми. Нас баловали, лелеяли, обожали. И мы, в свою очередь, относились к родителям так же. Мы с гордостью рассказывали о них своим товарищам и наслаждались временем, проведенным с ними, так как всегда считали их не просто мамой и папой, а друзьями.

По этой причине я рассказала родителям о Роме. Папа сообщил, что если я буду улыбаться, то он только «за», а мама, конечно же, сразу начала переживать о том, не помешает ли мое увлечение всем учебным процессам. Я пообещала, что буду хорошей девочкой.

После завтрака нас с сестрой отвезли в школу, и там я с нетерпением ждала окончания всех занятий.

Настроение у меня было волшебным. Несмотря на то, что на улице был январь, в моей душе наступила весна. Эти ощущения, пожалуй, самые яркие и прекрасные, которые способен испытывать живой организм. Особенно, если они посетили этот организм впервые.

Все время на уроках я держала под партой телефон, где уже вслепую печатала Роме сообщения. Так время шло быстрее.

Вадим стал относиться ко мне странно. То пытался сделать комплимент, то невзначай взять за руку, то вдруг его настроение менялось и он начинал спорить и ругаться. Не могу сказать, что меня это задевало, скорее, было неожиданно и просто умиляло меня. Несмотря на мой юный возраст, я прекрасно понимала, как выглядит ревность. Это была именно она. Но согреть душу однокласснику прекращением общения с его братом я уже не могла.

– Кто-то просто сам не свой, – шепнула Ната мне на ухо под конец последнего урока и показала взглядом на нашего общего друга.

– Он бесится из-за Ромы, – я не отводила взгляда от тетради, чтобы не привлечь внимания учителя.

– Он бесится из-за тебя, Люб! Сохнул раньше, а сейчас, по ходу, вообще сам не свой.

– Не в моих силах ему помочь.

– Это понятное дело. Но может, хотя бы поговорить, объясниться? – сестра стала черкать поля в клеточку зеленой ручкой.

– Нат, тебе нужно – говори. Мне нечего ему объяснять. У нас же с ним были дружеские отношения, почему я должна переживать? Тебя заботили бы мнимые страдания Мурада из-за твоих отношений с Виталиком? – я посмотрела в глаза своей вечной соседке по парте.

Мурад был ее другом. Конечно же, как и многие другие, он был влюблен в мою сестру. Мы часто проводили время в общей компании и старательно делали вид, что никто ничего не понимает. А Виталик был ее молодым человеком. Признаться, он мне тоже жутко нравился поначалу. Позже я стала относиться к нему скорее как к брату, в конце концов его любовь к Нате вычеркивала мои мысли о нем, как о ком-то другом.

Несмотря на это, у нас с ним, было очень много общего. Мы были схожи своими взглядами на жизнь, поступками в одних и тех же ситуациях, в мыслях. Я любовалась ними с сестрой, этой чудесной парой парой. Они безумно подходили друг другу. Казалось, что оба сошли с обложки модного журнала. Эти люди были импозантными и напоминали мне двух хищников, запертых в одной клетке. То понимали, что нужны друг другу, то дрались насмерть. Их отношения были подобны погоде в тропиках: если светит солнце, то нет никаких гарантий, что через секунду не начнется ливень, который поглотит все живое. Несмотря на это, они не могли существовать отдельно и, скорее, были как бензин и спичка. Их связь, несмотря на свою взрывоопасность, завораживала.

– Да нет, конечно, не заботили бы. Ты права, – сестра принялась ставить белые точки корректором на обложке дневника.

– Мы, кстати, после школы идем к нам в беседку чай пить, ты с нами? А, стоп, как же, – улыбнулась сестра, увидев мое выражение лица. – Я забыла, у тебя романтика, – она дружески пихнула меня плечом.