Глеб Карпинский - Вино для любимой. Детективный роман

– Вы тут живете? – спросил он, хотя уже заранее знал ответ.

– И живу, и творю, но творю большей частью зимой, когда погода ужасная, – виновато улыбнулся уличный художник, предлагая гостю жестом присесть на стул рядом со столиком.

Пригнувшись, тот постарался сесть лицом к окну.

– Тут вполне сносно, – словно оправдывался художник, прогоняя муху с немытой тарелки. – Все-таки самый центр, только никакой канализации.

– Почему нет канализации?

– С нижних этажей не дают провести, якобы нужно специальное разрешение из министерства культуры. Дом под охраной государства, тут видите ли. Когда-то бордель располагался, в который любили ходить… как его… А, неважно!

– Как же Вы ходите, извините, в сортир? – удивился гость.

– А Макдональдс на что? Так и приходится по каждому случаю бегать, – развел руками художник, – либо где-то во дворе с собачками выгуливаться, это никого не волнует. Ругаться бесполезно, писать по инстанциям себе дороже… Для них я обычный пьянчужка, который за бутылку малюет на Арбате лохам физиономии.

Козломордый тяжело вздохнул и стал убирать со стола, чтобы освободить пространство. Мужчина в куртке понял намек.

– Ну, что ж, как и обещал, – сказал он художнику, доставая из-за пазухи две бутылки «Саперави». – Вино должно быть, очень насыщенным… Не зря этот сорт называют еще Красильщиком. Ваш коллега, так сказать.

Художник встрепенулся и даже подпрыгнул на месте, в акробатическом прыжке успевая перебрать ногами. От этого чудачества кот вскочил с постели и на всякий случай нырнул под раскладушку.

– Вот это я понимаю! Вот это я уже понимаю…

Затем хозяин мастерской, взяв одну бутылку, куда-то ее припрятал, а для второй нашел чашки, заглянул в них и остатки чего-то предыдущего и непонятного просто выплеснул на пол.

– Чем же открыть, чем же… – поразмышлял он и после некоторых манипуляций с вилкой.

Наконец его зубы вцепились в застрявшую на половину пробку.

– Давайте чокнемся… Вот только за что?

– За нее, – и гость мрачно показал на мольберт с недорисованной девочкой.

– Тогда и за ее несчастную мать! – добавил трагедии Козломордый.

Выпив, художник тут же повеселел, тут же плеснул себе в чашку. Его припухшие глаза затуманились.

– Ох уж точно спирт добавляют, ох уж точно… – стал приговаривать он, оглянувшись на мольберт. – Капиталисты хреновы!

Казалось, больная девочка с вымученной улыбкой наблюдает за пьющими в ее честь мужчинами.

– Вика – добрая девочка, – сказал он немного спустя, – я часто вижу их на Арбате.

– Они тоже где-то живут поблизости? – поинтересовался гость.

– Насколько я знаю, живут они в Куево-Кукуево у какой-то дальней родственницы, а здесь они выклянчивают деньги, тут близехонько за «Му-му» есть банк. Директор этого банка жуткий скупердяй, отец девочки.

– И что же он совсем им не помогает?

– Пока нет, но Люда решила взять его измором, – ухмыльнулся Козломордый. – Девочке нужно поддерживать свое хрупкое равновесие уколами, а на все это нужны деньги, очень большие деньги. Как видите, мне что-то удалось узнать у ее озлобленной на меня матери, – и Козломордый горько усмехнулся.

– Почему же эта женщина на Вас так злится?

– Это долгая история…

– Я не спешу, – и мужчина в куртке, взяв инициативу в свои руки, наполнил чашки, пока художник с убранными за спину руками, тяжело вздыхая и охая, ходил сгорбившись по комнате, собираясь с мыслями.

– Вы же знаете, – нахмурился хозяин чердака, зачем-то тыча пальцем в потолок, – это нелегко вот так взять и погубить свое женское счастье, бросить все свои силы на алтарь страданий, свыкнуться с вечными истериками и криками тающей на глазах дочери, пройти ад унижений…

– А что с этой девочкой? Это что-то врожденное?

– Что Вы, нет! – покачал головой художник. – Обычный синдром иммунодефицита, побочное действие прививки. Произошел какой-то сбой, внутренние органы отказываются работать, нужны постоянно поддерживающие капельницы и консультации, витамины, а на это уходят почти все деньги… И все это продолжается уже года два с лишним, если не больше, и никаких улучшений. Только хуже и хуже. Но Людочка, мама Вики, верит в чудесное исцеление, жутко набожной стала, даже в воскресную школу записалась, колокольчики какие-то делает. Да и я сам тоже иногда в церковку захожу, свечечку ставлю, так, на всякий случай. Мы из-за всех этих дел просто рехнулись на этой почве, и неудивительно, что все, что происходит вокруг, воспринимаем, как божье провидение. И недавно у нас появилась надежда.