Никита Самсонов - Паулина

Вопрос! Как скоро трое молодых иностранцев, у которых нет карты, выгодного тарифа на смартфонах, навигатора и друга-аборигена, заблудятся? Ответ: очень скоро.

– Ну что, следопыт, куда идти? – спросил папа с юмором, хотя смешного ничего нет.

– Вы тут взрослые или я? – не дожидаясь ответа, я подошёл к высокому мужчине с вопросом:

– Простите, вы не знаете где тут «Русский центр»?

Он посмотрел на меня, будто его вот-вот стошнит, хмыкнул и ушёл.

«Отличное начало!»

Ничего не оставалось, как идти дальше. Прошли большое и длинное здание театра, где на огромных ступеньках сидело много людей. В дело включился папа и на своём бедном английском спросил у молодого парня, куда идти дальше. Оказывается, наша тройка не так безнадежна, как кажется на первый взгляд, и мы даже идём верным путём. Дальше был магазин одежды Zara. Но остановился я по другой причине. Мимо проехал двухъярусный красный автобус, и это удивительно, что они есть где-то ещё, кроме Англии.

Гуляя по просторам Парижа так недолго, я уже понял, что улицы здесь очень длинные. Дорога от дома № 1 по прямой до дома № 116 может занять целый час, и всё равно конца улицы не увидишь.

На пути попадались офисные здания, из которых выходили мужчины в костюмах с галстуками, кафе, которых было очень много, пятиэтажные дома абсолютно не походившие на московские. Мимо проезжали небольшие машины, велосипедисты, и я даже увидел почтальона в синей форме, который обогнал нас на велосипеде и, показалось, подмигнул маме.

Миссия была выполнена. Мы дошли до здания, у которого на первом этаже висела вывеска: «Русский центр». Невероятно: в городе, где так сложно найти что-то на английском, вижу вывеску на русском. Жизнь полна сюрпризов.

– Здравствуйте! – поприветствовала милая девушка на нашем родном и удобным всем языке.

– Здрасте! – так же радостно ответил я, но через секунду потерял интерес к даме.

Здесь висит куча сувениров по самой разной цене! В основном это были реплики Эйфелевой башни, разной длины и из разных материалов. Золотые, серебряные и из дерева. Есть настолько маленькие, что меньше моей руки.

Пока я изучал всё это, родители общались с другими людьми, которые здесь тоже ради вводного собрания. И вдруг уши уловили самые сладкие в мире слова:

– Ура, я поеду в Диснейленд!

Эту фразу мечтает произнести каждый ребёнок, а может, и взрослый. Абсолютно в этом уверен.

«Этот сопливый мальчишка, явно младше меня, а его бабушка только что преподнесла ему подарок тысячелетия. А что же я? Ничего не хочу говорить и ругаться раньше времени, но есть ощущение, что кто-то забыл про Диснейленд.»

– Мам? – абсолютно невинно окликнул я, подойдя к родителям. – Мы же поедем в Диснейленд? И когда?

Это прозвучало не как вопрос, а как констатация факта. Напомню: я трижды говорил этой парочке, что если из семи дней нашего пребывания во Франции по какой-то неведомой причине я не посещу главную достопримечательность этой страны, то попросту не полечу. Поэтому мой невинный вопрос был задан лишь для того, чтобы понять, в какой именно день состоится поездка.

Но выражение лица любимой мамы пошатнуло мою веру в добро. Она настолько растерялась, что толкнула папу в бок.

– М-м, ну как сказать…

Я почувствовал, как мой левый глаз дёрнулся.

– Мы не поедем в Диснейленд, если честно, – проинформировал папа. Причём он сказал это легко и без колебаний. Вот он – настоящий мужчина. Они не ходят вокруг да около, а говорят прямолинейно. Всё, как оно есть на самом деле.

Внутри что-то упало. Словно булыжник попал в живот. Даже рот открылся от шока.

– Что?! – только и спросил я. Но я всё понял. Больно. Обидно. Закипели слёзы.

«Нет! Ты не можешь плакать. Ты взрослый! Держи себя в руках!»

Быстро проведя пальцами по глазам и убирая подступившие слёзы, я всё ещё смотрел на родителей, не понимая, как же они смогли так со мной поступить. Для них – неважно, а для меня – важнее всего на свете!

Женщины всегда более эмоциональны, чем мужчины, и мама загрустила. Она что-то шепнула папе на ухо, и я заметил, что тот смутился, но у мамы было выражение лица человека, не допускающего возражения.

Секунды две они смотрели друг на друга, после чего отец произнёс: «Твоя взяла!» и, погрустнев, пошёл к девушке за стойкой. Я воспарил душой и убрал грусть с лица.

Папа вернулся, пробурчав:

– Нытик.