Марта Кауц - Жизнь со вкусом Moёt

– Ну неужели тебе не хочется любви?

– Я хочу, чтобы меня любили. А я буду любить себя. Мы все рождаемся одинокими и одинокими умрём. А люди забывают об этом и пытаются заполнить эту дыру другими людьми. Впихнуть невпихуемое, так сказать. Мы все одиноки, и надо это принять. А чем больше город, тем сильнее одиночество. Только каждый пусть сам решит, что это. Одиночество или свобода.

– Продавать себя – это твоя свобода?

– Я продаю тело, а они – душу. Сидят в душных офисах, делают никому не нужные отчёты, ждут пятницу, чтобы напиться и забыться, потому что ненавидят свою жизнь. И кто из нас большая проститутка?

Мне не спалось. Я крутилась в кровати и пыталась не думать о Тихоне.

– Эй, Венера, ты спишь? – прошептала Оксана.

– Нет, – отозвалась я.

– Всё хочу спросить, почему у тебя такое странное имя?

Я улыбнулась в темноту.

– Не знаю, так мама решила. Бабушка всегда говорила, что у меня шлюшное имя и называла меня Верой.

– Круто, а я вот свою бабушку не видела ни разу. Она умерла ещё до моего рождения.

– Моя бабушка тоже уже умерла. И я с ней даже не попрощалась. Я смотрю, ты хочешь послушать котоламповые истории на ночь?

Жила я у бабушки. Маму видела редко и очень скучала по ней. Всё время спрашивала у бабушки, когда же она приедет. Та лишь вздыхала и говорила неизменное «скоро». Мама изредка приезжала и привозила мне незатейливые игрушки. Потом они запирались с бабушкой на кухне и о чём-то говорили. Иногда ругались. Тогда мама с пунцовым от злости лицом распахивала дверь и уезжала, даже не попрощавшись со мной.

Скоро мне должно было исполниться семь. Бабушка научила меня управляться с иголкой и ниткой, и я сама смогла пришить Тяпе глаз. Тяпа – это мой заяц, который всё время терял глазки-пуговки.

Незадолго до моего дня рождения приехала мама. В этот раз она ничего мне не привезла, а сразу закрылась на кухне с ба. Я была послушным ребёнком и не подслушивала, но тогда крики долетали до зала.

– Даже не думай! Ты с ума сошла! – кричала бабушка.

Это было необычно, бабушка почти никогда не кричала. Она считала, криком ничего не добиться и надо разговаривать.

– А ты не лезь не в своё дело, – мама выскочила из кухни. – Я её забираю и точка! Это моя дочь, в конце концов.

– Ага, вспомнила наконец. Ты её одну прокормить не могла, что с двумя собираешься делать?

– Без тебя разберусь! – огрызнулась мама. – Собирайся! – это она уже мне.

– Никуда она не поедет, – возмущалась ба. – На аборт иди!

– Поздно уже идти. Пятый месяц пошёл! – мама развернула сумку и стала доставать из шкафа мои вещи.

Бабушка обессилено опустилась на диван.

– А живота-то почти нет. Чего ж ты так затянула?

– Ему время надо, – словно не бабушке, а себе рассказывала мама, в спешке скидывая вещи в сумку. – Он одумается и на коленях приползёт. Он любит меня. Это всё из-за этой кикиморы. Ну ничего, он от меня так легко не отделается. Я на алименты подам. Или приду с ребёнком и всё его жене расскажу. Выгонит она его взашей, и куда ему податься тогда?

– Ну и дура ты, Светка, ой дура… – держалась за голову бабушка.

Мама закончила сборы и потащила меня в коридор.

– Обувайся, – велела она.

Я замешкалась, глядя на бабушку. Мама, видя моё замешательство, села на корточки и посмотрела мне в глаза.

– Значит так, мама уезжает, и ты едешь с ней, ясно? Тебе в школу в этом году пора. В городе ходить будешь, а не в этом захолустье. Игрушек тебе купим. Поедешь со мной? Жить будем вместе. Здорово, правда? – мама поднялась. – Но если ты не хочешь, хорошо, оставайся здесь. Но запомни, я никогда, поняла, никогда сюда больше не приеду, и ты меня не увидишь! – она открыла дверь в подъезд и протянула мне руку.

Я мало понимала, что происходит. Прижимая к груди Тяпу, я смотрела то на маму, то на бабушку. Мне было страшно. Я не хотела уезжать. Но если мама сейчас уйдет без меня, мы никогда не увидимся!

Мама сделала шаг в подъезд, и я, судорожно натянув сандалики, поспешила следом за ней.

На новом месте было непривычно, но мама была рядом. Меня оформили в школу. Мы с мамой ходили в парк, катались на качелях и ели сладкую вату. Я была счастлива. Потом мама открыла мне секрет, что скоро нас станет трое. Я сначала не поняла, но мама сказала, что вот-вот у меня появится братик или сестричка. Я совсем не хотела ни брата, ни сестру, но расстраивать маму побоялась.

Вскоре родился брат. Он был болезненным и капризным. Мама надеялась, что, если она затянет с абортом, её любовник бросит жену и уйдёт к ней. Но этого не произошло. Ей приходилось крутиться изо всех сил, зарабатывая и подрабатывая в тяжёлые 90-е годы. Поэтому забота о Кирюше легла на мои семилетние плечи.