Сергей Ткачев: Я съел деда

А сейчас Серёжа отправляется… Вот здесь наши воспоминания и дают сбой, ведь нет отдельного сейфа для столь большого простора информации. Вероятно, мы вспомним об этом… чуть позже. А сейчас он идёт, под ногами очень сладко и громко хрустит снег. Сразу налетают новые приятные воспоминания счастливого детства… Счастливого вчерашнего дня, когда он шёл так же по снегу и дышал так, что люди снова тянулись к нему и полностью открывались. Этот хруст снега напоминает сладкий хруст свежего арбуза. Арбуз хрустел так и в далеком детстве, когда та самая девочка, бывшая когда-то с ними одним целым, большим и острым ножом делала резкие движения по этому зелёному огромному шарику, ягоде. И он помнил это счастье, и я его тоже помню… Ведь мы тоже были одним целом с каким-то неизвестным ранее человеком, мы тоже ходили по хрустящему снегу, и мы тоже слышали звук, исходящий из арбуза. Мы становимся все больше похожи на ранее неизвестного нам человека, вдруг всплывшего в нашем воспоминании, открываем нас самих и учимся дышать заново, правильно…

(Вдох) А ведь со временем это дыхание становится только лучше. И мы ведь похожи на этого мальчика, которого несколько лет назад мы бы презирали лишь из-за этого умения дышать по-особенному.

(Вдох) Серёжа просто дышал так же, как он делал это раньше, но уже с новым мировоззрением, что опять делало его лучше, идеальнее… Новый вдох прервался сильным ударом в челюсть… Некогда радостное тело падает на этот некогда такой хрустящий и казавшийся мягким снег. Отсутствие всяких движений, отсутствие каких-либо мыслей. Полнейшая тишина на несколько секунд прерывается детским криком. Пьяные разборки между супругами одной из множества несчастных семей, которые не желали знать о существовании методов контрацепции, а затем сами стали этим методом, синоним которого начинается с 4 буквы алфавита, из-за чего вынуждены жить с никому ненужными детьми, которые (тоже были когда-то одним целом с ними; вот в этих ситуациях и нельзя говорить о доверии к некогда единому организму; это исключение из правила, нонсенс, диссонанс), и привели к абсолютно ненужным последствиям. Полный, с обвисшим животом человек, ругающийся на исконно русском древнем языке боли, яростно орал на свою жену, которая и нарожала ему маленьких проблем. В этот момент, находясь на пике возмущения, он и ударил мимо проходящего мужчину, который подошёл спросить время к этому разбушевавшемуся молодцу. А Серёжа стоял по близости, в страхе наблюдая за происходящим. Полилась кровь… Стук сердца был слишком громким, чтобы оставаться незаметным. Он уже был повсюду: в голове, в горле – звук воспринимался всем телом. В воздухе повисло полнейшее непонимание, что делать дальше. Он забыл, как нужно дышать, он забыл все, к чему готовился, к чему уже был готов. И все это из-за стрессового состояния и из-за отсутствия того самого дыхания. Та громадина быстрыми, уверенными шагами двигалась к месту недавнего побоища. Сердце вновь решило пробежать кросс. А что, если бы под удар Сережа попал бы сам.. Если взрослый мужик не успокоится на одной жертве и решит ещё повеселиться..

А мы же сейчас наблюдаем за всем со стороны, за тем, как Сережа испугался и спешно отдалялся от уличного ринга, за тем, как тот свалившийся недавно мужчина поднимался с помощью руки нападавшего. А Серёжа быстро уходил прочь лишь потому, что забыл, как именно нужно дышать, он забыл все эти правила, о которых мы сейчас уже знаем сами.

Если догнать Сережу сейчас и спросить, что он ещё умеет, то мы не услышим ответа, потому что это лишь наши воспоминания, которые никак не могут контактировать с нами, как бы сильно нам этого не хотелось. Но мы можем сами вспомнить его умения, банально спросив: «Что же ты можешь..»

– Да в принципе многое: как минимум, – проникать в твоё сознание и разговаривать с тобой. Теперь я часто буду так делать, поэтому не забывай об этом: есть мы, есть вы, есть я, есть ты. Лишь мы все вместе сможем научиться делать из обычного дыхания нечто большее, способное полностью поменять сознание.

Теперь мы готовы выслушать тот самый путь становления личности Серёжи, хоть он и находится в наших воспоминаниях, будем говорить о нем в третьем лице, как бы смотря на все происходящее со стороны, оценивая его действия, поступки, события, стремясь найти единственно правильный путь решения. Он умеет дышать, к нему притягиваются люди, но ни один из них не знает, что происходит в его жизни, даже мы сами этого не знаем. На лице у него практически всегда рисуется улыбка, и не такая притворная, вызванная с целью задобрить собеседника или вызвать у проходящего человека одобрение, а настоящая, та самая улыбка, которой способна овладеть лишь часть, очень малая часть огромного мира; примерно как с тем же самым дыханием – не все способны овладеть этим даром, если это вообще можно назвать таковым; но это не просто умение, этому нельзя научиться, это лишь можно почувствовать, это – лишь внешнее проявление внутреннего состояния. Искренняя улыбка, симметричное лицо, пропорциональные черты лица, спортивное телосложение – всё это присутствует в нем, но нет какого-то одного качества, которое бы возвышалось над другим. Нельзя сказать, что он слишком красив собой, ведь те самые незваные гости, находящиеся пропорционально на лице, не позволяют Сережи стать эталоном. Нельзя сказать, что и мускулы были достаточного размера, чтобы они становились признаком гордости. И даже та способность дышать не кажется уже сейчас чем-то особенным, ведь мы научились тому же. Но ни один из этих маленьких минусов не мог помешать ему считать себя лучшим и неповторимым. Эгоизм ли это.. В некой степени его проявление. Но плохо ли это.. Он так не считает, и не считает, что есть в принципе плохое мышление, если оно только не противоречит закону, не мешает другим людям, не направлено на разруху. Есть вещи, установленные законодательством, остальное все разрешено и доступно для пользования и наслаждения самим человеком. Хорошо ли это.. А судьи кто.. Нет определения хороших или плохих мыслей, ведь все индивидуально и даже с тем самым человеком, с которым мы были одним целом, будут разные представления об этом, но ни один не может трактовать, что правильно, а что нет.