Ксения Нихельман - Музыка перемен. Книга первая

– Ну знаешь, и ты не праздник! – из глубины дома крикнул отец. Мама обиженно фыркнула, а мы с сестрой снова захихикали.

– Знаешь, что меня больше всего бесит? – Быстро перейдя от шуток, серьезно начала Ксюша. – Что самый лучший из нас троих это Костя. Все его хвалят, восхищаются им, ставят в пример. А сейчас узнают, что он отныне начальник юридического отдела, молиться станут на него. А мы с тобой, как дерьмо в проруби. Почему так?

Я уныло развел руками. К чему было спрашивать, я и сестра знали ответ.

– Потому что Костя умеет правильно преподнести себя, умеет приспосабливаться к людям. Использует людей, извлекая из них выгоду, врет не краснея. Ты же знаешь! Это старая песня.

– Как мы не похожи друг на друга, – с печалью в голосе подвела сестра, тут же возвращаясь к шутливому тону: – Мааааксим, а сегодня ты петь для нас будешь???

– Табуреточку в центр несу! – подхватил я.

Продолжая накрывать праздничный стол, мама смотрела на нас сверху вниз, пока мы издевались над родственниками:

– Вы нормальные? Хотите, чтобы к вам хорошо относились, а сами ерунду городите!

Наконец в дверь позвонили. Сегодня утром дворецким на общем собрании был выбран папа. Это единственное, что он мог делать, ничего не напутав. Первыми заявились Костя с женой Ириной.

– Всем привет! – отсалютовал Костя. Ира только скромно кивнула головой в знак приветствия. Поздравляя и желая всего самого наилучшего, он протянул отцу огромную завернутую коробку, обтянутую золотистой лентой. Сверху красовался большой бант.

– Сынок, ну что же вы! Ваш приезд к нам уже подарок! – Родители начали разворачивать коробку. Внутри был фарфоровый сервиз на двенадцать персон белого цвета с позолоченными краями и узорами. Наверняка дорогущий!

– Не смоются узоры-то? – съязвила Ксюша, поковыряв пальцем ободок чашки.

– Это позолота, для тех, кто не в курсе и не может отличить настоящее от подделки. – Костя выхватил из рук сестры чашку и вложил обратно в коробку.

– Ой, как переживает! Будто сам золото отмывал! – Она снова отбила удар.

Я ее ущипнул, дабы скорее закрыла рот. Брат и сестра не могли удержаться, чтобы не дразнить и не подкалывать друг друга как в детстве. Одному тридцать три, другой двадцать три. Я тихо улыбнулся, вспоминая их детские перепалки между собой: Костя был взрослым мальчиком, и не только не любил, но и не умел проявлять братскую любовь к младшей сестре. Издевался над ее игрушками, обрезал косы куклам, рвал кукольные костюмчики. Однажды со своими футбольными дружками Костя учудил одно происшествие. Они отобрали любимую Ксюшину куклу и, пользуясь тем, что никого из взрослых нет дома, нагрели духовку, и зажарили куклу. На запах оригинального жаркого первым в дверь с работы зашел отец, он не стал разбираться, кто виноват. Влепил подзатыльников всем присутствующим и сестре тоже, чтобы не орала на всю округу. В отместку Ксюша изрисовала все школьные тетради брата, которому здорово досталось от учителя. Костя признал вину, но сестру не выдал.

Тут вмешался я, чтобы остановить разругивающуюся парочку, явно забывшую, что у родителей радостное событие. Все еще рыча, они разошлись по углам. Сестра увела Костину жену за собой, о присутствии которой тоже все забыли.

Девушка согласно кивнула и прошла в столовую. Ира была невероятно красивой, стройной, высокой, со светлыми от природы волнистыми волосами, но в противоречие с внешностью и на удивление очень застенчивой и скромной. Ее внутреннее «я» как будто отрицало внешнюю красоту и внушало всем и ей самой в первую очередь, что она вовсе не такая. Они с братом познакомились в университете.

– А ты все по тарелочкам? Бабскими делами занимаешься? – Костя таращился на меня, державшего столовые приборы в руках. – И без кухонного фартука?

– Спасибо, что напомнил! Я просто помогаю, мог бы тоже чем-нибудь полезным заняться, а не цепляться ко всем.

– Это я-то цепляюсь? – Костя не успел договорить, как встряла мама, обволакивая любимого сына материнской любовью.

– Как дела на работе, сынок? Справляешься с новой должностью?

Я закатил глаза.

– Да все шикарно. Кого было ставить на место, как не меня! Я лучше всех подходил на эту должность. Я или никто, третьего не дано. – Брат сидел на диване, закинув ногу на ногу. Не хватало сигары и рюмки. – Эй, прокурорский сын полка, чего там хохочешь с моей женой? – бросил он сестре, услышав женский смех из столовой, где девчонки возились со столом.