Евгения Перова - Созданные для любви

– Можно к тебе? – робко спросила я. Даже в детстве мы никогда не спали в одной постели – Онечка считала, что это баловство. Да и вообще, всякие проявления нежности у нас не приветствовались. А мне так этого не хватало! Я легла к маме под бочок, она обняла меня, я вдохнула материнский запах – такой родной и забытый…

Мне снова стало пять лет. Я сижу у мамы на коленях и ем ложечкой мороженое из чашки. Как я была счастлива тогда! Облизывая ложечку, я поворачивалась к маме, а она мне улыбалась и целовала в лобик: «Котенок! Детка моя!» А потом пришла Маняша: «Соня, посади ребенка на стул! Она тебе уже все платье испачкала!» И счастье закончилось.

– Как ты живешь, котенок? – тихо спросила мама, и я поняла, что она вспомнила то же самое.

– Я все так же люблю мороженое! Давай завтра погуляем? Мороженое купим!

– Пойдем!

Мы долго шептались под привычные звуки близкой железной дороги, особенно громкие по ночам. А через два дня мама уехала, чтобы пройти курс химиотерапии.

Когда я увидела Евгения Леонидовича, то испытала такой прилив счастья, что чуть не бросилась ему на шею при всех. Он вспыхнул и испуганно оглянулся по сторонам. Евгений Леонидович, конечно, знал про смерть Маняши, а про мамину болезнь я не собиралась рассказывать никому. Потом мы случайно столкнулись у дверей физкабинета. В коридоре никого не было, и Евгений Леонидович за руку втащил меня в кабинет:

– Как я соскучился! Леночка… Счастье мое… – бормотал он, целуя меня, а я вцепилась в него что было силы: мне так нужно было утешение! Целовались мы довольно долго, а потом я прошептала:

– Приходите ко мне! Я одна, мама уехала! Сегодня вечером!

– Я не могу… Не могу вечером… никак…

– Тогда завтра утром? У меня нет первых уроков, а у вас вообще нет уроков… Завтра?

– Не знаю…

– Другого случая может не быть – мама переезжает ко мне! У нас есть пара недель!

Но он не пришел ни вечером, ни утром. Прошло два дня, мы так и не виделись, и я решила, что все кончено. Во вторник у меня тоже не было первых уроков, поэтому я спала до одиннадцати, так что, когда прозвенел дверной звонок, пошла открывать как была – непричесанная, полусонная, в халате на голое тело. Я не люблю ни пижамы, ни ночные рубашки, поэтому всегда сплю просто так, без ничего. Посмотрела в глазок и обомлела: это был Евгений Леонидович!

– Нам надо… поговорить… – хрипло сказал он.

– Давайте поговорим. Сейчас я чайник поставлю. Вы что будете: чай или кофе? Ой… Евге… ний… Леони… ах…

Какой чай! Тем более кофе.

Это оказалось больно.

Я не физическую боль имею в виду – это-то я перетерпела! Он в пылу вожделения даже ничего не заметил, и только потом, увидев кровь на простыне, удивился:

– У тебя что, месячные?!

– Нет. Просто вы мой первый мужчина.

Даже после того, что между нами произошло, я не могла обратиться к Евгению Леонидовичу на «ты». Он изменился в лице:

– Как?! Что ты хочешь сказать?!

– Ну да, мне уже почти двадцать четыре, а я девственница. Была. Что вас так поразило?

– Но… Я думал… Вот черт!

Он вскочил с постели, быстро оделся и… ушел.

– Евгений Леонидович! – позвала я, но в ответ лишь хлопнула входная дверь. – Женя…

Я сидела, глотая слезы, и ничего не понимала. Порыдав немножко, я встала, прибралась, напилась кофе, потом тщательнее обычного нарядилась и накрасилась. Я долго разглядывала себя в зеркале: ну вот, ты и стала женщиной! И что?! Да ничего. Евгений Леонидович ждал меня в нашем переулке, но я прошла мимо, не остановившись.

– Лена! Лена, подожди!

– Не сейчас, – сказала я, с трудом сдерживаясь. – Только не перед уроком! Потом поговорим, вечером.

– Я не могу вечером!

– Значит, завтра.

В класс я пришла раньше времени и целую вечность стояла у окна, ничего не видя перед собой. За моей спиной возвращались с большой перемены ученики, рассаживались. Прозвенел звонок, шум постепенно стих, и тогда я повернулась к классу.

– У меня сегодня отвратительное настроение, – мрачно сказала я, глядя на притихших восьмиклассников. – Чтобы обошлось без жертв, домашнее задание я буду проверять только в том случае, если есть добровольцы.

Как ни странно, добровольцы были. И даже довольно много. К концу уроков я совсем успокоилась, но мимо нашего переулка прошла с опаской – Евгения Леонидовича там, к счастью, не оказалось. Он пришел через три дня. Открывать мне не хотелось, но вряд ли стоило допускать, чтобы он маячил перед моей дверью. Я впустила его и сразу ушла в комнату. Он прошел за мной: