Юлия Кузьминых - Безудержная страсть

– Возможно, – сквозь слезы, едва слышно прошептали ее губы, – когда-нибудь я смогу посмотреть на все это вашими глазами и поверить, что моя мать была вам небезразлична. Возможно, я даже смогу назвать вас папой. – С горькой улыбкой произнесла она. – Но пока я не могу так просто вас просить, во мгновение ока забыв всю неимоверную тяжесть прожитых лет. Не могу забыть мамину глупую смерть от того, что ей пришлось поздно возвращаться с одной из своих многочисленных работ, нарвавшись на группу каких-то насильников. Не могу!

Понимающе склонив голову, Леонардо и сам почувствовал, как заметно увлажнились его щеки.

– Я знаю, что это непросто и, быть может, совсем нереально. Но верю, что когда-нибудь ты почувствуешь мою любовь. Сможешь посмотреть на все произошедшее моими глазами. И в один счастливый день назовешь меня своим отцом. Сейчас же я просто хочу, чтобы ты знала, что я всегда буду рядом, терпеливо ожидая твоего решения.

Слабо улыбнувшись его словам, Шеннон согласно кивнула.

– Возможно, когда-нибудь я его и приму. Но не сейчас.

Ринувшись к двери, темноволосая девушка поспешно выбежала в узкий коридор. Достигнув огромной залы величественной гостиной за считанные секунды, она стремглав пробежала мимо беседующих мужчин и, едва сдерживая тихие всхлипы, поспешно поднялась по лестнице на второй этаж. Добравшись до спальни, Шеннон упала на кровать и, спрятав лицо в подушку, наконец, дала волю обуревавшим ее эмоциям. Безутешные слезы душили ее измученное тело, но, не обращая на них внимания, девушка лишь продолжала безудержно вздрагивать в такт своим горестным всхлипам.

Она, наконец, узнала всю правду. Узнала, что безграничная любовь Софии Медичи была взаимна и чиста. Узнала, что Леонардо Пасквитти не предавал ее мать и не пытался избавиться, как от надоевшей игрушки. Но самое главное, она узнала, что у нее есть жаждущий ее прощения отец, которой все эти годы искал ее и безутешно страдал от разлуки со своей любимой женщиной и их общим ребенком. Безутешно оплакивая свое прошлое, Шеннон в тысячный раз задалась вопросом, за что им с матерью выпала такая суровая доля? Понимая, что никогда не узнает ответ на этот вопрос, она лишь безудержно продолжала выплакивать накопленные долгими годами нестерпимой обиды и боли свои соленые слезы.

Почувствовав легкое касание мягких губ на дрожащем от рыданий плече, Шеннон резко замерла всем телом, на мгновение забыв о своих горестных мыслях.

– Недавно ты спросила меня: «хотел бы я остаться с тобой, если б тебя не ожидала тюрьма?»

Повернув заплаканное лицо девушки к себе, Мануэль нежно стер оставшиеся слезинки с ее мокрых щек.

Встретившись с его до невозможности ласковым взглядом, Шеннон молча ожидала дальнейших слов.

Но вместо предполагаемых изъяснений, Мануэль обратил свой взгляд на ее левую руку. Взяв небольшую девичью ладонь, он с завидной ловкостью надел на ее безымянный палец ранее скрытое от глаз дорогое украшение. Посмотрев на золотое кольцо с огромным темно-синим сапфиром, обрамленным по краям небольшими сверкающими алмазами, из груди Шеннон вырвался восторженный вздох.

– Вот мой ответ. – Прислонившись к ее лбу своим, тихо произнес Мануэль. – Надеюсь, ты будешь носить его с гордостью, как до этого моя мать.

Нежно взяв ее хрупкое личико в свои руки, он заглянул в святящиеся безмерной любовью янтарные глаза своей некогда бунтарной пленницы.

– Я люблю тебя, малыш. – Прошептали его нежные губы.

И прежде чем его рот нетерпеливо встретился с ее собственным, до слуха Шеннон донесся всего лишь один простой вопрос:

– Ты мне веришь?

Внезапно вспомнив, как этот же самый вопрос некогда привел их к хрупкому миру между властным хозяином и уличной воровкой, покорившаяся воительница крепко обняла широкие мужские плечи, придвигаясь к его знойному телу вплотную. Утопая в нежной ласке требовательного поцелуя, Шеннон вдруг отчетливо поняла различие между пылкой страстью и глубокой любовью. Любовь – это когда ты отдаешь, и тебе хочется отдавать еще больше. Страсть – это когда ты берешь, и тебе хочется брать еще и ещё! Она всегда хотела лишь брать. Испить греховное наслаждение, дарованное замечательным телом любовника, до последней капли. Но сегодня ей впервые захотелось подарить себя Мануэлю всю без остатка. Окутать его своей необъятной любовью. Заставить парить в блаженных небесах вместе с собой. И с головой окунуться в тот омут неистовых страстей, стоит лишь их телам коснуться друг друга.