Пенни Рид - Правда или борода

Я засмеялась, тряхнув головой, и подумала о том, какими странными выдались последние три месяца.

Как и я, Клэр уроженка Грин-Вэллей. Как и я, после колледжа она вернулась в родные пенаты. Однако если я приехала на время – пока не выплачу кредит за обучение, то Клэр намеревалась тут остаться навсегда. Она начала преподавать музыку и актерское мастерство, еще когда я заканчивала школу, а теперь мы работаем вместе. У Клэр удивительно красивое лицо, яркие голубые глаза и роскошные рыжие кудри, так что в школе ее до сих пор называют «мечтой Шекспира».

Порыв осеннего ветра напомнил мне об обширной площади открытого тела, и я вздрогнула.

– Пойдем. – Клэр взяла меня под руку. – Давай скорее, пока ты бороду не отморозила.

Я пошла за ней в бывшую школу. Из распахнутых дверей доносилось бренчанье фольклорной музыки.

Была пятница, а значит, все способные передвигаться в радиусе тридцати миль соберутся на джем-сейшен. По случаю Хеллоуина коридоры были украшены картонными скелетами, тыквенными фонариками и черно-рыжим серпантином. Городской клуб в здании бывшей школы возник всего семь лет назад, и регулярные джем-сейшены начались вскоре после этого.

Здесь всегда проходили атмосферные вечера. Первыми уйдут семейные пары с детьми, за ними откланяются пожилые, затем испарится молодежь – скорее всего, поедут на поле Купера, выпивать у праздничного костра. Совершеннолетние горожане без семьи и детей уйдут последними.

Я нерешительно и довольно неуклюже осваивалась в новом для себя кругу взрослых одиночек.

До колледжа я входила в подгруппу любителей выпить у костра на Куперовом поле. Правда, я не оставалась до конца и ни разу не напивалась, зато всегда находила парня для поцелуев.

Теперь же я принадлежала к тем свободным взрослым, которые сами решают, как закончится их вечер. Если хочется чистого, незамутненного веселья, добро пожаловать в кантри-бар «Джини», где есть танцы и дартс. Если интересно с кем-нибудь переспать, милости просим в «Деревянную балку», байкерский бар на окраине. А если надо с кем-то переспать, устроить дебош, а потом еще раз переспать, можно махнуть в бар «Дракон» в нескольких милях от города, где постоянно собираются члены байкерской группировки «Железные призраки».

А если вы, как и я, уже не юная бунтарка, которой подавай парней для поцелуев, и ваша главная цель на вечер – проверить толстенную стопку тетрадей, то вы поедете домой, наденете фланелевую пижамку и включите для фона канал о путешествиях.

Отца я заметила раньше, чем он меня, потому что вокруг него собралась толпа: папа оживленно говорил с кем-то, кого мне не удалось разглядеть. Стоял он прямо на входе, у стола с большой стеклянной миской для пожертвований. Как всегда, папуля явился в форме.

Клэр привстала на мыски и вытянула шею, пытаясь разглядеть, из-за чего сыр-бор.

– Кажется, там выпрашивают конфет или угрожают пакостями, – сообщила она. – Вижу детишек в костюмах, а на столе стоит ведро с карамельками.

Я кивнула и оглядела сначала левый коридор, затем правый. Музыка доносилась только из одной комнаты, зато дети толпами толклись в пяти бывших классах, расхаживая либо с яркой наволочкой, либо с пластиковой оранжевой резной тыквой, чтобы было куда складывать выклянченное.

Я хотела предложить Клэр обойти очередь, а пожертвования внести позже, как вдруг увидела рыжего бородатого мужчину: он выходил из класса, держа за руку маленькую, лет семи, светловолосую девочку в костюме феи Динь-Динь.

От изумления у меня даже дыхание перехватило. Потом по телу разлилось тепло, и я жутко смутилась, чего со мной не бывало уже много лет.

Я жадно разглядывала его с ног до головы. Длинные рукава синего рабочего комбинезона он завязал на талии, чтобы не потерять штаны, от бедер до колен покрытые пятнами жира и грязи. Мускулистый торс обтягивала ослепительно белая футболка, а на ногах красовались черные рабочие ботинки. Густые рыжие волосы были растрепаны, точно он… или кто-то другой… пригладил их пятерней.

Бо Уинстон.

Я сразу поняла, что это Бо, а не его брат-близнец Дуэйн: он улыбался маленькой Динь-Динь. С лица Бо улыбка не сходила, а Дуэйн никогда не улыбался.

А еще мужчина явно помогал своей спутнице-фее. Бо по натуре любезен и общителен, а Дуэйн – мрачный молчаливый сыч.

Наконец, мое тело будто чувствовало разницу: при виде Бо я сразу теряла дар речи и превращалась в жертву гормональных бурь. Дуэйн, внешне вроде бы неотличимый от брата, поднимал мне только давление, а дар речи рядом с ним я теряла разве что от раздражения.