Яна Егорова - «Застенчивый» спасатель

Опять посмотрел на него. Он поднял голову – в сиреневых глазах стояли слезы. Парень велел:

– Надень презерватив и входи.

Он показал куда-то взглядом. Я проследил. На кровати в той стороне действительно лежал презерватив. Когда он успел? Не ослушавшись, выполнил все. Я уже давно был готов. Поэтому подхватил его под внутреннюю сторону колен, чуть приподнял от кровати и медленно нажимая на дырочку, в конце концов проник в него.

Во мне взорвался фейерверк! Вот это ощущения!!! Я думал, что вчера познал нечто новое, нет… Нечто новое я познавал именно в этот момент. Возбуждение, эйфория двухсотого уровня, меня разрывало!

Погрязнув в этом, оставил его ноги, налег на парня и вошел до самого конца. Презерватив был скользким, смазка отличной, я не почувствовал никаких препятствий. Наоборот, мне было запредельно хорошо.

Получил кулаком в плечо. Сильно. Очухался, перешел на более медленный темп. Нависал над ним на руках, упертых в кровать. Работали только мои бедра. Я настолько обезумел, что не мог прерваться даже на поцелуй. Времени хватило только на то, чтобы гулять по его губам глазами – ими я давно его облизал, причем несколько раз подряд. Я сдерживался изо всех сил, хотя был готов к извержению с самого начала. Он как будто понял это, вдруг приподнялся ко мне, подтянулся, ухватившись одной рукой за мой хребет и провел горячим языком по моей шее – он еще не закончил с этим, а я уже взорвался в нем. Меня затрясло – с трудом удержался на руках, чтобы не придавить спасателя всей массой своего тела к кровати.

Пока я тушил искры под своими веками, Генри плавно высвободился от меня и слез с кровати. Он куда-то быстро отошел, я не видел и не слышал. Почувствовал, что он вернулся. Его руки легли на мои ягодицы, в ход пошло масло. Погладил меня, все также в изнеможении стоявшего на четвереньках. Искры под веками превратились в бабочек – эйфория пошла на второй круг, умелые пальцы Генри нашли проход между моими ягодицами и подарили массаж и ему. Я был готов замурлыкать, расслабился совершенно. Он только этого и ждал, как только мышцы стали более мягкими – его плоть раздвинула узкий проход. Я не почувствовал присутствие презерватива. Первые толчки были мягкими. А потом его рука легла мне на плечо, как только это случилось, его бедра заходили ходуном. То, что он не позволил мне – сделал сам.

– Твою же… – вырвалось из меня вместе со слюной, которая с губ улетела прямо на подушки.

Боль была, он все правильно сказал. Кайф покрывал все страдания и неудобства. Меня рубануло до самого конца. Я кончил под ним за целую минуту до того, как он кончил сам.

Я опять упал на живот. Было мокро, я этого не замечал. Силы испарились в пространстве. Почти сразу уснул, где-то каким-то самым отдаленным уголком сознания слышал его слова:

– Днем я работаю. Сможем видеться только по вечерам. Пока так, но лишь до сентября…

На этом я полностью погрузился в сон.

– Так он хотя бы позвонил тебе? Клим, не молчи, нам же так интересно!

К вечеру следующего дня я сбежал из отеля. Должен признать этот постыдный факт. За свои двадцать семь лет я не сбегал ни от кого. В моей жизни случались довольно жесткие драки. И в детстве за то, что обзывали безотцовщиной, и уже после двадцати, ревнивые парни и мужья приходили мстить за своих жен. Хоть я не могу похвастаться большими победами в коротких отношениях. Со мной постоянно флиртовали, но я больше думал о деньгах. Спать со всеми никакого здоровья не хватит. К тому же, должен признать, я из тех редких людей, кто считается однолюбом. Секс без реального интереса к человеку для меня практически невозможен.

“Практически” добавляю с учетом последних дней. Я полез с поцелуем к парню, которого не знал и который меня не интересовал. Именно поэтому теперь в моей характеристике поселилось слово “практически”.

Очнулся лишь в девять утра. Долго переваривал предыдущие события. Бутылочка с маслом, черная коробка на столе и золотой бант свидетельствовали о том, что мне все это не приснилось. Моя простыня была в масляных пятнах, сам же я чувствовал себя слишком хорошо. В кои-то веки даже спина не болела (но к вечеру она снова дала о себе знать).

Я скажу, что мне не понравилось. Что он парень, да. Но не столько это. Он первый человек, которого я не понимаю. Как ему удается одним лишь словом управлять мной? А ведь если так подумать, что в первый раз на пляже, что второй раз в гостинице – он говорил, я делал. Ни разу не осмелился сказать что-то против! Черт! Я теперь очень зол! Как парень младше меня, как обычный спасатель, пусть и на Адриатике, может вертеть мной по своему желанию? Я искал, но не находил этому объяснения.