Жасмин Майер - Идеальный мерзавец

Она отворачивается. Может быть, постарается на протяжении всего полета делать вид, что меня здесь нет? Что ж, у нее не выйдет.

– Отлично, – кивает стюард. – Теперь, пожалуйста, познакомьтесь друг с другом.

А вот моя скромница летает не так часто, иначе знала бы бортовой этикет и правила поведения пассажиров у аварийных выходов. Она с ужасом смотрит на стюарда, но тот уже отвернулся и ничем ей помочь не может.

Я улыбаюсь, хотя соседка на меня даже не смотрит.

– Марк, – говорю и протягиваю руку.

Оборачивается. Брезгливо смотрит на пальцы, а я про себя смеюсь над такой реакцией.

– Я вымыл руки. Тщательно.

Девушка пожимает плечами, мол, вообще-то ей нет до меня никакого дела. Она быстро пожимает мою руку, едва касаясь.

– Вера.

Самолет медленно выезжает на взлетную полосу, а я почему-то не могу перестать улыбаться.

Вера

Совершила ли я ошибку, когда решилась вот так сбежать среди ночи? Теперь уже не знаю. Слишком смело и рискованно для девушки, которая даже на дачу не собиралась внезапно, а только после долгих часов планирования.

А тут… Другая страна, в которой я даже не нашла жилья. Что это, если не безумие? Ведь очень вероятно, что мне придется неделю просидеть в аэропорту, если так и не найду, где остановиться на острове.

А еще этот мужчина рядом… Марк.

Под его изучающим взглядом я не знала, куда деться. Зачем он вообще на меня пялится?

А я тоже хороша. Вместо того, чтобы отвернуться в одну сторону, когда пропускала его, зачем-то раздвинула ноги. Так держать, Вера. Очень хочется быть следующей, кто встанет на колени перед ним на каком-нибудь кипрском унитазе?

Эта рыжая тоже здесь, на борту. Один раз прошла мимо и даже не посмотрела в его сторону. Может быть, не узнала, а может быть, так и надо себя вести после секса в туалете. Все отрицать. С ней летит жених, они сидят где-то в носу самолета. Один раз я слышала, как она ему выговаривала за то, что он испортил чехол, в котором было ее свадебное платье.

Я так хотела быть на ее месте…

Не в том смысле, что хотела бы наставить рога жениху с этим Марком! Я бы хотела лететь на свадьбу с мужчиной, который нашел в себе достаточно уверенности, чтобы повести меня к алтарю. Я гуглила свадебные церемонии на Кипре, когда еще на что-то надеялась. Было бы так просто слетать и обвенчаться на берегу моря, а после пробежаться по кромке лазурного моря босиком. И отдать прибою букет невесты. И не нужны мне подружки, и банкет, и все эти родственники, имена которых знает только бабушка и то постоянно путает.

Я все-таки лечу на Кипр, но одна, и ни о какой свадьбе речи нет. Потому что кризис, ипотека, бизнес, не вовремя и вообще «кому нужен этот пережиток?»

Мне, например, нужен. Мне нужна сказка, пусть краткая, всего на день, но нужна.

– Рыба или курица?

Смотрю на стюарда и не могу сделать выбор. Сказываются бессонная ночь и стресс, да и поездка могла бы быть в лучших обстоятельствах.

– Рыба или курица? – терпеливо повторяет бортпроводник.

– Да выбери, наконец, – ворчит Марк. – Все равно у них одно дерьмо редкостное.

– Курицу, – бормочу я, а у самой щеки горят.

Не виноват стюард, что еда в самолете не как в ресторане, неужели Марк не понимает?

А следом уже катится тележка с напитками. Снова придется что-то выбрать, поэтому я заранее теряюсь.

– Чай или кофе?

А на тележке стоят бутылки с колой, спрайтом и простой водой. Почему они не предлагают этого?

– Вера, ради бога, – снова ворчит Марк сквозь сон.

Так он спит или притворяется?

– Наверное… Чай. Нет, дайте кофе.

Если придется сидеть в аэропорту, то лучше напиться кофе, чтобы не заснуть прямо на чемодане.

– Что с тобой такое?

Марк повернулся ко мне, взгляд серых глаз затуманен сном. Все-таки спал.

Отрезаю:

– Не помню, чтобы мы переходили на «ты».

Открываю пластиковый контейнер. Ковыряю распакованной вилкой; еда действительно оставляет желать лучшего, но я заставляю себя проглотить хоть что-то.

Чувствую заинтересованный взгляд Марка. И это изучение, словно под лупой, не добавляет аппетита.

– Зачем ешь через силу? – спрашивает он.

– Про общество чистых тарелок слышал?

Марк смеется. Неожиданно и от души.

– Бабушка говорила, что такого едока туда бы не приняли. В детстве я был ужасно привередлив в еде.

– Разве что-то изменилось? – Я приподнимаю бровь.

Еду Марк не тронул, хотя стюард передал коробочку и ему. Та стоит запечатанная на столике.