Екатерина Кармазина - Волна. Роман-трилогия

Повторялось все, да не все. Смена началась. Но нас ждали перемены. Уже в первую неделю между Славой и Жанной стало происходить что-то странное. Они все время ссорились, и это отражалось на всех. А к середине смены за ней приехали родители и сообщили, что они уезжают в Германию навсегда. И тут началось! Она с ними ругалась, сказала, что никуда не поедет, бросать свою работу отказывалась. Но в конце концов уехала.

Смена кое-как закончилась, а на следующие уже наняли новую вожатую. Инга – девушка бессменного ди-джея Алексея, которая вовсе не хотела и не собиралась работать вожатой. Он ее буквально заставил. С отъездом Жанны изменилось все. Традиции остались в прошлом. Если обнаруживался ночной побег из корпуса, матрасы никто не забирал и не нужно было отжиматься для того, чтобы получить их обратно, как это было при Жанне. И хоть это было наказанием, парням нравилось, было в этом что-то от желания покрасоваться перед любимой вожатой. Ежесменный поход оказался под угрозой срыва, потому что Инга не желала шагать километры только для того, чтобы оказаться в лесу в палатке. Она любила комфорт, части которого и так лишилась на эти дни. Она не могла понять магии этого действа.

При Жанне похода все ждали, к нему готовились. Она шла впереди, задавала темп и никогда не уставала. Привал устраивала только один раз и только по многочисленным просьбам. Они с Валдисом были командой. Все у них было предусмотрено и все рассчитано. Тушенка, котелки, пила, посуда и другая походная утварь хранилась в лагере в специальном месте – в старом погребе. На завтрак, обед и ужин каждый должен был из лесу принести по кружке голубики. Вкус этого наваристого напитка из ягод и заварки я помню до сих пор. Лесное озеро, где только мы. Переплывать на другой берег запрещено. Кто рискнет, будет настигнут физруком. Так уже было. Он догнал нарушителя и долго его «топил», чтобы остальным неповадно было. Спиртное – да, оно было. Его пили с наступлением сумерек по палаткам. Тайное, которое было явным. Свобода под четким руководством. Три группы. Во главе каждой по одному взрослому. Кто в какой группе будет пить, решали еще днем между собой. А дальше игра. Общая. Называлась она «в спичку». Ее правила просты. Все садятся в круг по принципу: мальчик – девочка. И передают друг другу спичку ртом. Когда спичка проходит круг, от нее отламывается кусочек. И так до тех пор, пока она не затеряется, у какой-нибудь из пар. И снова одним выстрелом двух зайцев – все на месте, всё под контролем. Разбредаться по кустам и уходить из лагеря не было никаких причин.

Со временем все как-то нормализовалось, Инга привыкла к своим обязанностям. Вопрос о том, кем заменить Жанну, уже не стоял. В лагере появлялись новые люди и новая должность – сменный педагог (человек, который сможет заменить действующих вожатых в случае чего). Лика завела синего дога Гая. Он стал мне другом, мы с ним много гуляли. К сожалению, он заболел. В ветеринарной клинике ему помочь не смогли. Славик встречался с Терезой из своего отряда. Чем-то она была похожа на Жанну, но все-таки не она. Никто этого союза не принимал и не поддерживал. Изменился и сам отряд, дети в нем были уже на год-два младше. Не было такого количества влюбленных пар. Инге здорово помогал Леша. Он укладывал детей спать, он будил, он приводил отряд на зарядку и на завтрак. Теперь приходить нужно было целым отрядом. С отъездом Жанны правила начали меняться. Точнее, обычные для лагеря правила вступили в силу. Осуществлялись проверки перед отбоем и в тихий час. Когда она уехала, некоторые у себя на тумбочке помимо общего фото обнаружили еще одно, на котором была только Жанна. Такой снимок ждал и меня. Она отлично на нем вышла. Это был ее нам подарок.

Закончилась очередная смена, последняя. Славик сразу же уехал. А меня Инга и Леша на неделю забрали к себе погостить. Рига уже была мне знакома как свои пять пальцев. Перед отъездом удалось со многими увидеться еще раз в центральном парке. Прощаясь, мы надеялись встретиться в следующем году, но этого не произошло. Лагерь, испокон веков являвшийся собственностью одного крупного рижского завода, вдруг был продан. Это стало печальной новостью. Но каждый распознал в этом и кое-что еще, пока трудноуловимое, необъяснимое, нечто сродни ликованию. И только со временем станет понятно, что это было. А было это понимание того, что некоторые вещи случаются лишь однажды. И если исчезает что-то главное, все остальное исчезает тоже. Нет Жанны, нет лагеря.