Оксана Ткаченко - Облака не тают

Гринчук впала в жуткую тоску. Ничто её не веселило. Руки не поднимались писать. Хотя сюжеты для картин были. На второй день после приезда она распечатала фотографии, сделанные в Праге. Снимок, где она с Бернаром вдвоём, спрятала. Мама не должна знать, что она медленно умирает из-за этого человека. Зато по ночам, когда Вероника Васильевна уже спала, Дина включала настольную лампу в своей комнате и смотрела, смотрела, смотрела. Смотрела на его лицо. Изучала его взгляд. Пыталась убедиться, что в его глазах пылает любовь. Потом упрекала себя за сказочную наивность. Нет в этом портрете страсти. Нет. Она ему безразлична, как любая другая девушка, которой он чисто из вежливости открывает дверь магазина. Временами ей казалось, что она никогда не была в чешской столице, что в эти дни не проходит там её выставка, что никогда она не встречала мужчину, за голубые глаза которого готова отдать сердце. После долгих, нудных размышлений художница начинала беззвучно плакать. А потом уставшая засыпала. Засыпала от душевной боли, которая не отпускала её даже во сне. Она тревожилась, надеялась, что он вернётся. Мечтала увидеть его, по крайней мере, во сне. Но Дюке ни разу ей не приснился. Жизнь становилась отвратительной. В ней отсутствовала прежняя прелесть бытия. Дина и раньше знала, что такое разочарование. Только теперь оно приобрело иной цвет – тёмно-серый. С каждым днём её собственный разноцветный мирок превращался в чёрный.

Вскоре Дина заставила себя сесть за работу. Она собиралась рисовать городской пейзаж, тот самый, что запечатлела на фотоаппарат на пражской улице. Сделала набросок простым карандашом. Покинула мольберт и подошла к окну. Шёл дождь. «Я не могу так больше. Мне он нужен. Очень нужен. Прошло два месяца, а он не поинтересовался, как я вернулась в Россию. Ему наплевать на меня. Почему же тогда мне не казалось это? Он был рядом, и я была уверена в его любви. А сейчас? Где любовь?» – грустила девушка. Слёзы лились по щекам. Она не может писать картину в подобном состоянии. Через пять минут Гринчук переоделась и вышла прогуляться.

Она забыла зонт. Однако возвращаться не стала. Ей было абсолютно безразлично, что она промокнет. У подъезда Дина встретила соседа с седьмого этажа.

– Привет! В такую погоду и без зонтика? – улыбнулся Миша. Гринчук давно ему нравилась. Однажды он осмелился и предложил ей дружбу. Она приняла её. Когда же он начал намекать на серьёзные отношения, она отвергла его дружбу. Он не обиделся. Узнав Гринчук лучше, он понял, что недостоин её. Сейчас они были обычными жильцами многоквартирного дома. По-соседски здоровались и не более того.

– Привет. А что разве плохая погода? – Дине не хотелось ни с кем разговаривать. Она терпеть не могла Мишу. Вечно он попадается ей на пути.

– Дождь замечательный, но он не пощадит твою красоту.

– А мне всё равно, – ответила художница. «Он старше меня всего на пять лет, а ещё пытается меня учить жизни. Мокнуть под дождём – это моё личное дело. Значит, мне надо освежиться. Забыть Бернара. Конечно, это невозможно. Но я попытаюсь», – подумала Дина и стала спускаться по лестнице.

– Подожди. Вместе пойдём. У меня зонтик большой, – крикнул Миша. Подбежал к девушке и раскрыл над нею чёрный зонт.

– Спасибо, – сказала она. «Всё-таки есть на свете люди, которым ты ещё необходима. Хотя и непонятно, зачем», – пронеслось в голове.

– Всегда, пожалуйста. Динка, ты же знаешь, что можешь рассчитывать на меня. Достану для тебя всё, что хочешь, – ответил парень. Он взял её за руку, но она легонько его оттолкнула.

– Миш, на что ты надеешься?

– О чём ты?

– Зачем ты раскрыл этот зонтик?

– Я не хочу, чтобы ты промокла.

– А если я хочу промокнуть? Хочу исчезнуть из этого мира? Что ты на это скажешь? – спросила Гринчук. Она готова была снова расплакаться. Расплакаться от бессилия, от невозможности жить старой жизнью, той жизнью без любви. Без любви ей было тяжело. В настоящее же время с любовью ей становилось ещё тяжелее. Одним словом, страдала. Она глубоко страдала.

– Что случилось? – встревожился Миша. Он никогда не видел в таком состоянии Дину. Он вообразить не мог, что она способна быть злой, колючей, печальной. Он знал её нежной, мягкой, спокойной, доброй и немного серьёзной. Правда, ему не хватало бесбашенности, дикой выходки. Потому он и не слишком расстроился, когда она отказала ему в любви.

– Миш, неужели я выгляжу так, будто у меня что-то случилось?

– Да, именно так ты и выглядишь. Как человек, у которого что-то случилось.