Юлия Кузьминых - Сделка. Роковая ошибка (Часть 1)

Рикардо вытащил из-под нее подушки и резко перевернул на спину.

Почувствовав, как ее ягодицы прикоснулись к шелковой материи натянутой на матрас простыни, девушка невольно поморщилась. Пожалуй, после таких «нежнейших ласк» она ещё с неделю не сможет сидеть без боли.

Поймав на себе его взгляд, девушка тяжко вздохнула.

Прекрасно понимая, что он догадывается о ее болезненных ощущениях, Микелина лишь плотно сжала губы, с гневом смотря в его лицо. Хватит с нее этого щенячьего восторга. Она больше не позволит себе смотреть на него с обожанием, ожидая очередного его прикосновения к своему чересчур податливому телу.

Тем не менее заметив, как его руки не спеша потянулись к ремню брюк, Микелина зачарованно прикусила нижнюю губу. Она даже боялась моргнуть, чтобы ненароком не пропустить его завораживающих движений.

В эту минуту она ненавидела саму себя. Ее разум кричал о ее несгибаемой гордости, однако предательское тело заставляло мозг думать лишь о низменных, примитивных и совершенно диких вещах в объятиях этого мужчины.

Ее бушующая ненависть мгновенно сменилась сокрушительной лавиной очередного вожделения, стоило ему только снять с себя остатки одежды.

Его налитый кровью член был в полной боевой готовности. Большой. Твердый. Многообещающий…

Ее тело мгновенно прошиб легкий озноб от возникшего между ног болезненного напряжения.

Медленно облизав кончиком языка верхнюю губу, Микелина выгнула спину дугой, призывая его как можно скорее накрыть ее своим телом.

Читая в темно-зеленых глазах откровенное нетерпение, Рикардо положил ладони на ее округлые бедра, слегка раздвинул их и, устроившись между длинных девичьих ножек, прикоснулся головкой члена к горячему лону, дразня его легкими поглаживаниями вдоль слегка набухших складочек.

Из горла Микелины вырвался тихий, протяжный стон.

Боже, она взорвется ещё до начала их совокупления.

Наконец, головка уперлась в узкую щель влагалища.

Почувствовав его мучительно-медленное проникновение в свое тело, Микелина слегка приподняла бедра, стараясь ускорить процесс соединения их разгоряченных тел. Однако Моретти вдруг отстранился и снова вышел из нее.

Мике едва не захныкала от поглотившей ее душу пустоты.

Ну почему, почему она в нем так сильно нуждается?

Внезапно Рикардо вновь слегка вошел в нее, зарождая в ее сердце новую надежду.

Проникнув в ее тело лишь на пару сантиметров, он посмотрел в затуманенное страстью лицо своей нетерпеливой любовницы, обворожительно улыбнулся и… снова вышел.

Черт! Это было в десять раз хуже его шлепков!

Она громко простонала, требуя его немедленного возвращения.

К ее удивлению, он сразу же подчинился. Но спустя мгновение снова отстранился, заставив ее едва ли не рыдать во весь голос от его безжалостности.

Внезапно он резко вошел в нее до упора, вырвав из ее горла громкий вскрик нахлынувшего ликования.

Его толчки были резкие, сильные, до боли глубокие.

Крепко обхватив его спину ногами, она увидела нависшее над ней лицо.

Даже сейчас это была борьба. Борьба между черным и белым, пороком и невинностью, злом и добром, ним и ею.

Смотря в его глаза, наслаждаясь его движениями в своем теле, она все равно безмолвно говорила ему о своем непоколебимом характере.

Моретти усмехнулся. Кажется, ему начинала нравиться в ней эта несгибаемая черта.

Упиваясь ее внутренним жаром, он двигался в ней подобно сумасшедшему. Он поглощал все, что только могло дать ему это совершенное тело, но все же никак не мог им насытиться.

Почувствовав приближающуюся разрядку, он резко вынул из нее свой член, оросив ее бедра горячим семенем.

Разочарованию Микелины не было предела.

Она вновь осталась ни с чем!

С сожалением прикрыв глаза, она старалась унять спазм невыносимой боли между своих бедер.

Черт возьми, это было издевательством. Издевательством над ее телом и душой.

И все ещё лежащий на ней сукин сын об этом прекрасно знал.

Она хотела превратиться в бесчувственное бревно, чтобы вновь не зажечься от его прикосновений, но сжавшая ее грудь ладонь не предоставила ей этой возможности.

Ее жаждущее тело мгновенно откликнулось, все ещё надеясь на умиротворяющую кульминацию, однако разум уже догадывался, что это вряд ли произойдет.

Он жестоко играл с ней, мучительно дразня и доводя ее до полного исступления, но, увы, безжалостно бросая с огненных вершин на холодные камни, острые края которых безбожно разрывали пылающую кожу на мириады безжизненных ошметков.