Людмила Молчанова: Просто судьба (СИ)

— А нам, можно подумать, завтра рано не вставать. Ты вообще о семье думаешь? Обо мне хоть немного?

— Вика, успокойся, — Игорь вышел в коридор, услышав, что мать начала повышать голос. — А ты, — повернулся он ко мне, — иди спать.

Я молча, не поднимая глаз, проскользнула мимо них.

— Игорь, да что это такое? — услышала я мамин "шепот". — Шляется, где хочет. Еще и неизвестно с кем шляется. Ты посмотри на нее! Кого мы вырастили? Эгоистка натуральная. Мать вообще ни во что не ставит. Как с ней разговаривать?

— Вика, успокойся, — голос отчима я уже плохо слышала. Но он никогда его не повышал. Особенно на мать. Ну, почти никогда… — Это возрастное. Пройдет. Тем более, она просто прогулялась. Это не преступление.

— Знаю я это прогулялась, — продолжала она ворчать. — Вон, у соседки Наташка уже прогулялась. Пришла под утро пьяная как не пойми кто. Тоже прогулялась…

Дальше я перестала все это слушать и закрыла дверь в комнату. Мама всегда любила такие разговоры. Сплетни, толки, грязное белье. А Игорь только снисходительно на это улыбался. Хотя я никогда этого не понимала.

Наташка Куцова. Моя лучшая подруга. Моя ровесница. Бойкая, заводная девчонка. В какие переделки мы с ней только не попадали. Мы были продолжением друг друга. Понимали друг друга с полуслова. И знали, что рядом есть кто-то, кто поможет тебе.

Я взяла ноут. Пока он включался, я переоделась в пижаму, разобрала постель и выключила свет.

Включила веб-камеру, ночник и набрала Нату. Она ответила сразу:

— Привет, Лёна. Что это ты так поздно названиваешь?

— Привет, Натка. Как дела?

Ната сразу по голосу поняла, что что-то случилось. Она всегда понимала.

— Что опять твои натворили? Ты почему такая убитая? Вроде ж только отживела. Опять он? — шепотом произнесла подруга. Она редко называла Игоря по имени, зная, что оно для меня значит.

— Нет, не он. Мама беременна.

Тишина.

— Поздравляю, Лён, — сказала она. — Или тебе надо посочувствовать? — на мгновение Куцова задумалась, а потом серьезно произнесла: — Ты когда узнала?

— А я и не знаю еще. Как бы.

— Она тебе не сказала?

— Нет, я случайно услышала.

— А Игорь?

— Он рад.

— А ты?

— Тебе честно?

— Как всегда.

— Мне больно. Мне больно от того, что она мне не говорит. Мне больно от того, что я теперь чужая здесь. Наверно, правильно мать сказала, что я эгоистка. Я должна радоваться. И я радуюсь. За Игоря. Он давно хотел ребенка.

Я понимала, как это звучит. Дети — это цветы жизни. Я всегда любила детей. Всегда хотела вырасти и родить девочку. А теперь понимала, что моя жизнь рушится. Я привыкла, что, несмотря на все мои "выкрутасы", как говорит мать, я все равно буду любимым ребенком в семье. Потому что я единственная. В моей семье меня любили только поэтому. Бабушка любила меня как единственную внучку, мать — как единственную дочь. И я чувствовала это. И все это чувствовали.

А теперь…я не знала, что будет дальше. Чем старше становился этот малыш, тем быстрее я умирала. Хотя я уже любила этого ребенка. Его ребенка. И ненавидела его. Ее ребенка.

— Лён…

— Что?

— Я рядом.

И мы просто молчали. Где-то я прочитала о том, что если тебе приятно разговаривать с человеком, это не значит, что вы друзья. С Натой я могла просто молчать, и она всегда понимала меня. Как и я ее. Мы во многом были похожи.

— Не повезло нам с родней, Лён, — очень часто повторяла она. — Особенно с отчимами, — подумав, она всегда добавляла: — Хотя тебе не повезло больше. Своего я всего лишь ненавижу.

Многие считали нас избалованными папенькиными дочками. Особенно Нату. Я же была просто тихой и странной. А она нет. Если ей было плохо, то она улыбалась. Всегда улыбалась и радовалась жизни.

— Клин клином вышибает, — говорила она о своем поведении.

Возможно. Но очень часто этот клин попадал по ней.

— Что будешь делать?

Я вздрогнула от ее голоса.

— Пытаться жить, — честно ответила ей.

— А когда они тебе скажут?

— Я не знаю.

— Ну что ж, — преувеличенно бодрым голосом произнесла Куцова, — тогда и будем думать. А сейчас быстро спать. Все понятно?

— Да, — улыбнулась я. — И вечно ты норовишь командовать.

— Я старше, — отрезала Наташка. — И ты должна меня слушаться.

Ну да, как же. На два месяца.

— Спокойной ночи, Нат.

— Спокойной ночи, Лён.

Я чувствовала, что моя жизнь завтра измениться. Но это будет завтра. А пока…пока я просто буду спать.

— Алена, вставай. Уже семь. Ты сколько будешь спать? Опять же проспишь.