Эмилия Грин - Мой идеальный монстр

Хотя, когда ты выглядишь как один из всадников Апокалипсиса, будто случайно отбившийся от собратьев по мору, разрухе и хаосу, чтобы сотворить с твоей жизнью свою личную вендетту, в это верится с трудом… Но я беру себя в руки, пытаясь создать хотя бы внешне видимость спокойствия.

– Каким бы ты хотел видеть себя на портрете?

– Таким, каким видишь меня ты. Кто у нас тут лучшая художница в городе?! Я полностью отдаю себя в твои руки… – хозяин дома задумчиво прищуривается, чуть вскидывая темную бровь.

– Ну, хорошо… Давай попробуем…

Подхожу к мольберту и достаю палитру красок. Сразу отсекаю яркие жизнерадостные цвета. Вряд ли они нам вообще когда-нибудь понадобятся… Выбираю самые темные и насыщенные пигментом оттенки. Несколько минут копаюсь с кисточками, настраиваю подрамник, проверяю качество холста. Надо сказать, оно безупречное! Наконец, поднимаю глаза на натурщика, и… мои зрачки расширяются от ужаса!

Джастин Коллинз стоит примерно в метре от меня… практически голый. Из одежды на нем только тонкая светлая простынка, хотя, с тем же успехом он мог обойтись и без нее… Словно парализованная этой картиной, таращусь на него во все глаза (подозреваю, что еще и с открытым ртом!).

– Почему ты разделся??? Я не увлекаюсь чересчур натуралистичными сюжетами… – он награждает мою тираду пристальным равнодушным взглядом, но во всем его внешнем облике чувствуется вызов: в позе, в наклоне головы, в том, как он уверенно сжимает кулаки, и, конечно, в глазах. Кажется, еще чуть-чуть, и в них запляшут искры, прожигая насквозь мою лживую душу…

– Ты всерьез думала, что я буду одетым?! – делает шаг на встречу, заставляя меня пятиться назад. – Я собираюсь повесить этот портрет в изголовье кровати, а сплю я всегда обнаженным. Так, к твоему сведению, если вдруг тебе придется заночевать у меня… – хищная улыбка, больше похожая на звериный оскал, растягивает его рот. Джастин медленно приближается ко мне, пожирая своими угольными глазами.

Нервно сглатываю, делая шаг в сторону. Я превращаюсь в шарик, из которого выкачивают воздух… Испарина покрывает мои ладони. Похоже, все самые худшие подозрения на счет всадников Апокалипсиса вот-вот подтвердятся. Я упираюсь спиной в мольберт, понимая, что деваться некуда. Он загнал меня в угол. Во всех смыслах: ментально, физически, психологически… За какие-то двадцать минут подавил мою волю, нарушил ритм сердцебиения, вызывая аритмию. Мне страшно, чертовски страшно…

Идеальная жертва. Судя по тому, как дергается жилка у нее на шее, еще немного, и Лана грохнется в обморок. И я совсем не против оказать ей первую помощь. Возможно, контрастный душ приведет ее в чувства. Художница вжимается телом в мольберт за спиной, устремив взгляд в деревянные половицы. {Что за слабачка?!}

– Я заказывал самую крутую художницу Лос-Анджелеса, а на деле приехала трусиха, которая дрожит как лист на ветру. Чего ты боишься? Я не причиню тебе боли. – По крайней мере, физической, вспышкой проносится в мозгу.

Подхожу к ней ближе, еще чуть-чуть и наши носы будут касаться друг друга. Поддеваю подбородок девушки указательным пальцем. Лана поднимает на меня свои бесстыдные лазурные глаза. Мгновение, и мы меняемся ролями. Я больше не охотник, я повержен. Бах! Удар в самое сердце, вырывающий из недр памяти самое потаенное, самое мучительное наше воспоминание. Ведь все могло быть по-другому…

Пока я боролся с демонами прошлого в голове, девушка ловко выбралась из ловушки, отпихнув меня с дороги.

– Да, ты прав! – в ее взгляде появилась какая-то решимость. – Отойди на пару метров, если не хочешь выглядеть на своем эротическом портрете непропорциональным чудиком! Если ты будешь нависать надо мной, ничего хорошего точно не выйдет… Давай-ка начнем! – она недовольно фыркнула, так, что от неожиданности я все же повиновался.

По правде говоря, я должен был втереться к ней в доверие, поэтому решил немного сбавить обороты. Набрасываться на Лану через полчаса после нашей встречи, точно не входило в мои планы. Хотя, еще пара секунд «глаза в глаза», и я бы взял этот вкусный ротик своим настойчивым языком, а потом и вовсе не оставил на теле девушки ни единого не обласканного моими губами места…

– Слушаюсь и повинуюсь! – примирительно поднял руки вверх, отходя на безопасное расстояние. – Я буду самым послушным натурщиком, можешь делать со мной все, что захочешь! Скажи, как мне встать, сесть… Может, снять накидку?! – игриво дотронулся до простынки, которая держалась на одном честном слове.