Кристин Ханна - Снова домой

В дверях стоял Вэл. Он прислонился худощавым, облаченным в дорогой костюм телом к дверному косяку. Взъерошенные светлые волосы были заложены за ухо. Оттолкнувшись, он своей плавной свободной походкой подошел к кровати Энджела. Эта его манера двигаться всегда привлекала внимание газетчиков. Подойдя, он ухватил своими длинными пальцами стул, развернул его, подвинул поближе и плюхнулся на жесткое сиденье. Подавшись корпусом вперед, Вэл положил подбородок на спинку стула. Руки свесились вниз по краям сиденья, обтянутого искусственной, горчичного цвета кожей. Оглядев Энджела, он слегка нахмурился.

– Ты не понял. Я хотел сказать, что ты и вправду неважно выглядишь, даже хуже, чем в прошлый раз.

Энджел не смог улыбнуться.

– Дай сигарету, будь добр.

Вэл сунул руку в карман, достал пачку «Мальборо». Открыв крышку, он заглянул внутрь, пожал плечами.

– Пустая. Вот незадача. Я даже не подумал, что ты захочешь курить. – Из внутреннего кармана пиджака он извлек пинтовую бутылку текилы. – Но и от меня есть кое-какая польза. – Он поставил бутылку на тумбочку. – Вчера я просмотрел ежедневные газеты. Сцена смерти сыграна блестяще, даже я не знал, что ты можешь так играть. Один писака, так он прямо с ума сходит, расхваливая тебя. Как только выберешься отсюда, мы сразу начнем кампанию, чтобы заполучить для тебя «Оскара». Один газетный публицист полагает даже...

Та-та-та... Голос Вэла то набирал силу, то затихал, только Энджел его не слышал, точнее говоря, перестал слушать.

Он разглядывал этого человека, который в течение вот уже шестнадцати лет был его агентом и другом. Энджел хотел улыбнуться, сделать вид, что сейчас ему очень интересно обсуждение его актерской работы и того, какое впечатление произвела его игра на зрителей. Но улыбка снова не удалась: он все-таки оказался плохим актером.

Внезапно в памяти Энджела всплыл вечер, в который он познакомился с Вэлом. Это произошло в Нью-Йорке в середине зимы, н маленькой забегаловке. Оба они изрядно замерзли, оба были голодны и страдали от одиночества. В то время Энджел был совсем еще мальчишкой – ему едва к полнилось восемнадцать. Хотя к тому моменту он уже больше года жил самостоятельно.

Они быстро подружились и весь следующий год переезжали из города в город, нигде не останавливаясь надолго. Так кочевали они до тех самых пор, пока им обоим не осточертело останавливаться в дешевых грязных мотелях каких-то безымянных городков, выпивать, питаться всякой дрянью.

И вот все изменилось буквально в одночасье. Тот день начался с испорченного тунца. Вэл съел украденный с прилавка сандвич с тунцом, и ему стало плохо. Оказавшись в больнице, он позвонил родителям. И уже через несколько часов оба молодых человека были весьма комфортно устроены в шикарном пентхаусе Лайтнеров в Нью-Йорке.

Мать Вэла оказалась самой красивой женщиной, какую Энджел когда-либо встречал в жизни. Она была очень спокойной, даже холодной женщиной. Вэл с удовольствием рассказал ей о том, где они побывали, чем занимались. Услышанное, конечно, потрясло ее. Однако Вэл вынудил ее пообещать, что она поможет им заполучить квартиру или поступить в колледж.

– Да, но ведь вы даже не окончили среднюю школу?! – произнесла она с высокомерным прононсом.

В ответ Вэл откровенно рассмеялся.

– Ну пожалуйста, мам, у тебя ведь куча денег.

Она погрозила сыну пальцем, на котором было надето брильянтовое кольцо.

– Имей в виду, Валентайн, жизнь не всегда будет улыбаться тебе!

Он обезоруживающе улыбнулся.

– Но ведь всегда нужно надеяться на лучшее, мам. Энджел тряхнул головой, чтобы освежить воспоминания. Затем посмотрел на Вэла.

– Они хотят вырезать мне сердце.

Вэл похлопал себя по карману, все еще не оставив надежду обнаружить сигареты.

– Ну, сначала им нужно отыскать его.

– Нет, кроме шуток, они собираются сделать мне пересадку сердца.

Улыбка медленно сползла с лица Вэла.

– Хочешь сказать, что они вынут твое сердце и вставят тебе сердце какого-нибудь покойника?!

У Энджела похолодело в груди.

– Да, вроде этого.

– Господи... – Вэл подался вперед.

Энджел вздохнул. Почему-то он ожидал от Вэла несколько иной реакции, хотя и не мог себе сказать, какой именно.

– Мне нужен донор, – сказал он, улыбнувшись через силу. – Такое сердце, какое под силу раздобыть действительно хорошему агенту.

– Я бы отдал тебе собственный мозг, старина. Видит Бог, я совершенно не нуждаюсь в мозге. Но вот сердце... – Он покачал головой. – Господи...