Виктория Вольская - Я не верю

– Да, боюсь. И это естественно. Он ещё слишком молод. Ему в силу своего возраста необходимо сейчас чаще быть в отношениях. Он должен получить различный опыт: визуальный, эмоциональный и сексуальный. Я для него как что-то экзотическое, взрослая тётка среди малолеток. Я не верю в его любовь, не верю. Это всего лишь увлечённость, подпитанная моим отказом. Просто азарт. Не более. А я не в том возрасте, чтобы играть в эти игры. И давайте закроем эту тему.

***

Мне не нравится, что все вокруг уже придумали для нас с Крымовым идеальные отношения. Сказок не существует, и я прекрасно понимаю это в силу своего возраста и жизненного опыта. Нет, в любовь я верю. Но не с мальчиком, который практически годится в сыновья. Одиннадцать лет разницы – это пропасть, это другое поколение.

Кстати, о другом поколении. Набираю номер дочери. После седьмого гудка она, наконец, поднимает трубку.

– Да, мам, – недовольно отвечает дочь.

– Вита, я освободилась, – не обращаю внимания на тон дочери, она в последнее время всем недовольна. – Заеду в магазин. Тебе что-нибудь купить?

– Чипсов и пива.

– Виталина! – повышаю немного голос.

– Зачем спрашиваешь, если покупать всё равно не собираешься, – бросает трубку.

Тяжело вздохнув, тоже отключаюсь и кладу телефон в карман дублёнки. После смерти мужа нам с дочерью стало трудно общаться. Поначалу Вита замкнулась, несколько месяцев молчала, потом начала усиленно учиться, поступила на дополнительные курсы, сдала досрочно несколько экзаменов. И в один день всё изменилось. Она просто не пошла на учёбу. Мне буквально пришлось умолять директора школы, чтобы ей выдали аттестат, хотя бы с тройками, а ведь она тянула на золотую медаль. На выпускной она тоже не пошла, пролежала дома в постели. Всё это время она не разговаривала со мной вообще. Игнорировала, запиралась в своей комнате и выходила лишь тогда, когда я закрывала за собой двери своей спальни. Причин такого поведения я до сих пор не знаю. Сейчас она первокурсница, учится хорошо, помогает мне по дому, разговаривает со мной, даже обсуждает со мной мальчиков, но бывают у неё моменты такие, как сегодня, которые мне приходится принять и переждать. Ругаться и требовать что-то бесполезно, будет только хуже. Куплю ей мороженого, она любит клубничное.

– Ого, тётушка в хорошем состоянии, – присвистнул Юрка, мой друг, прожигая взглядом попку стоящей у кассы женщины, а там, действительно, есть на что посмотреть. – Я б её…

– Заткнись, Юра, – обрываю его на полуслове и направляюсь прямо к ней. – Оля, помочь? – спрашиваю я, когда она заполняет уже четвертый пакет с продуктами.

– Для тебя я Ольга Александровна, – сквозь зубы произносит она под пристальным взглядом кассира.

– Для меня ты Оленька, – совершенно не стесняясь стоящих рядом людей, произношу я и беру из её рук тяжёлые пакеты.

Женщина у кассы бросает на Ольгу взгляд, наполненный презрением, вот ещё одна причина, по которой она отказывается быть со мной, – общественное мнение. А мне на него наплевать, дерзко смотрю прямо в глаза кассирше, а потом подмигиваю Ольге, в ответ получаю обжигающий взгляд. Ох, если бы взглядом убивали, меня бы уже не было. Но поскольку я жив и здоров, широким шагом иду на выход из магазина. Оля еле успевает за мной в сапожках на шпильках. Обожаю, когда женщины носят шпильки, это мой фетиш. Оля останавливается у выхода, чтобы надеть дублёнку, которую держит в руках, я жду, давая ей время одеться. Краем глаза замечаю обалдевшие взгляды своих двух друзей. Сегодня пятница и мы с ними традиционно собрались в кинотеатр. Перед сеансом зашли в магазин купить воды, так как я не пью различные газировки и соки, а в кафе при кинотеатре не продают воду без газа. Воды я так и не купил, но зато встретил любимую женщину. Перевожу глаза на Олю и понимаю, что Юрка прав: эта женщина способна свести с ума любого. Её стройным длинным ногам в высоких сапогах на шпильке я готов поклоняться. А о волнистых огненно-рыжих волосах писать стихи. Кстати, уже парочка имеется.

– Где твоя машина? – спрашиваю я, как только мы выходим на улицу.

– Дома на стоянке.

– Ты на такси?

– На автобусе, Крымов, – отвечает она и тянется к своим пакетам, но я не позволяю их забрать. Смотрю на хрупкую женщину, стоящую напротив меня, и не понимаю, как она додумалась набрать столько всего, когда до остановки ещё «пилить и пилить мелким шагом». А она на шпильках, без головного убора зимой. Сумасшедшая женщина.