Людмила Силина - Лилия

Не прошло и десяти минут, как мой муж беспощадно расквитался с ужином, высказав при этом полное одобрение.

– Если мы в ближайшее время станем так ужинать, я быстро к этому привыкну. Не знаю, хорошо это или плохо. – Сказал Джо, заставив меня тем самым улыбнуться.

Улыбаться сейчас стало гораздо легче. Был в моей жизни затяжной период, когда я не могла ни смеяться, ни улыбаться, ни радоваться. Я просто проживала время, отчаянно ждала, когда оно побежит быстрее, а оно как назло замедлилось, терзая меня еще сильнее. Начинать жизнь с чистого листа это как увидеть свет в конце коридора. Яркий и ослепительный. Еще немного и ты доберешься до него.

– Мне тоже понравилось, что ж две позиции в нашем меню определены.

– Составлять меню самая интересная часть в открытии ресторана, – сказал Джо. – Знаешь, меня зовут обратно, предлагают повысить оклад.

– А ты? – На миг внутри меня все похолодело. Одна, без Джо, я не справлюсь.

– Куда же ты без меня? Назад пути нет. – Улыбнулся Джо, и я в очередной раз убедилась, насколько мне с ним повезло.

***

Последующие дни пролетали подобно мгновению. В конце вечера мы оба без чувств падали на кровать и моментально засыпали. Я так сильно уставала, что не запоминала даже сны, которые мне снились, и снились ли они вообще? После покраски, стены кафе вновь ожили, обрадовались, что они снова нужны и не забыты.

Несколько раз нас навещал Рубен, одобрительно кивая нашим стараниям. Он каждый раз садился на одно и тоже место, и его взгляд временно уносился в прошлое. И что-то в этом взгляде подсказывало мне, что не все гладко сложилось в его судьбе, она тоже успела его искалечить.

По рассказам Рубена, посуда в кафе действительно собиралась десятилетиями. Часто посетители приносили в знак благодарности тарелку, чашку или пару ложек. Раньше это приветствовалось, к тому же, почти все посетители являлись их близкими друзьями и с большим трепетом устраивали в кафе посиделки. И по Рубену было видно, насколько ему не хватает этих теплых встреч.

В то время, значительная часть меню успела украсить персиковые страницы моего блокнота. Пересмотрев все бабушкины тетрадки, я так и не отыскала ни одного рецепта выпечки, что ж здесь мне придется опираться только на свой опыт и, конечно же, на интернет. Хотя это по-прежнему казалось мне странным.

Джо тоже вовсю трудился, и это приносило ему удовольствие. Его глаза горели даже от такого скучного дела, как выбор посудомоечной машины, которой в кафе никогда раньше не было.

Когда косметическая отделка была на стадии завершения, мы выбрали теплый солнечный день и отправились на один из самых крупных «блошиных» рынков в Париже и мой самый любимый Сент-Уан. Там можно прикупить самые необычные вещи от антиквариата до современных изделий. От посещения этого места у меня всегда по коже бегут мурашки, так сильно оно на меня воздействует. Неудивительно, так как на рынке всегда много народу, особенно туристов. Сент-Уан как музей, экспонаты которого продаются. И цены там абсолютно разнятся, но мы то знаем, что к концу рабочего дня продавцы с радостью скидывают несколько евро, лишь бы продать. Только, к сожалению, к концу дня самый интересный товар уже уходит.

Шагая по павильонам рынка, я с особым интересом разглядывала многочисленные вещи. Почти все они пахли историей, каждая вещь ранее кому-то принадлежала, бережно храня секреты своего хозяина.

– Хочу эти шторы, – тихо проговорила я и направилась в дальний угол одного из павильонов. – Посмотри на них.

Джо приблизился ко мне и тоже взял в руки изумрудную материю.

– Мы повесим их на окна возле дверей. Я не видела раньше ничего прекраснее. – Я смотрела на шторы влюбленными глазами, все больше погружаясь в их неповторимый цвет.

– Если ты так хочешь, то я не против. Вот только окна у нас два, а штора одна.

– Зато она очень широкая и я смогу разделить ее пополам. Не зря же у меня годами в шкафу пылится швейная машинка. – Сказала я Джо и жестом руки позвала продавца.

Продавцом данного павильона оказалась высокая женщины, с короткой пепельной стрижкой и накрашенными, красной помадой, губами. Серый брючный костюм удачно подчеркивал ее стройность, а тонкая нитка жемчуга изящно украшала тонкую шею. Сразу видно, что она прирожденная француженка. Поскольку вы никогда не сможете точно определить возраст настоящей парижанки. Ей может быть и тридцать и пятьдесят.

– Добрый день, не подскажите нам ширину данной шторы. – Спросила я, все еще не выпуская из рук драгоценную материю.