Мария Арапова - Наперегонки с судьбою

– С тобой все хорошо?

– Да. Устал немного. Спасибо за ужин, ма, я побежал одеваться.

Забежав в комнату, я увидел приоткрытый кабинет отца. Интересно, что же это за папка. Аккуратно взглянув на отца, я увидел, как он закурил на балконе – это означало, что он думает о чем-то серьезном и лучше его не беспокоить.

Ага. Значит, минут 20 у меня есть… Выйдя из комнаты, я поставил рюкзак около прихожей, а сам с диким любопытством решил все-таки нарушить границы и зайти в кабинет. Что за черт со мной происходит… Я не мог нарушить запрет отца и в полной растерянности стоял, держась за ручку двери… Но увидев, как отец тушит окурок, я понял, что после он может перепрятать папку, и больше я ее не увижу… а что в ней было, так и не узнаю… Дверной хлопок мог спалить меня со всеми потрохами – но пока все идет спокойно.

Достав наконец-то папку, я сел за отцовский темно-коричневый рабочий стол, на котором всегда царил порядок, и единственный минус был это переполненная пепельница и чашка недопитого кофе. Расстегнув замок, я открыл эту проклятую папку, и первые слова заставили меня вздрогнуть – «Документ об усыновлении».

Наверное, Земля сошла с орбиты…

Я так гордился фамилией, принадлежностью к семье и роду. К которому, как оказалось, я не имел никакого отношения.

Свидетельство об усыновлении.

Простой документ на светло-синей бумаге.

Морган Айрис Аристархович, рожденный 08 01 1993, был официально усыновлен

Морган Денни Аристархович,

Морган Эдитон Херит.

Усыновили. Черт… Усыновили!

Морган Айрис…

Нет, нет, может, это чьи-то чужие документы… может, это чье-то чужое дело, а инициалы – простое совпадение…

Отчество другое, а значит то, что я просто рожден от другого отца, отпадало, как и то, что хотя бы мама родная. Я не Морган. Я никто. Все вранье. Они поэтому и не ждали от меня ничего хорошего, наверное.

Я задыхался. Мне казалось, я умираю. Медленно, мучительно. Все, чему учил отец, все, что говорила мать – ложь.

Все как в тумане. Беру ключи, выхожу из квартиры. Где-то там вдалеке – крики матери и отца. Кажется, они видели, что я влез в сейф.

Прыгнул на мотоцикл, стартовал и помчался вперед, на пределе скоростей и во всю мощь двигателя. Ветер, дождь… или это слезы? Только вперед, забыть и забыться.

То, что я без защиты, до меня дошло слишком поздно.

А телефон непрерывно вибрировал… Кто же это? Может, родители – а может быть, ребята? Они, наверное, звонили тысячу раз, но после напились как черти и отправились по койкам трахаться.

Аккуратно достав телефон, я был приятно удивлен – на экране всплыло имя Молли. О да, она ждет меня.

– Алло, Айрис, ты где?

– Я уже еду. Молли, у тебя есть пресс…

Телефон выскальзывает из рук и падает прямо в ноги… Черт, твою мать, что за день… Дерьмо… Наклонившись за телефоном, я левой рукой держу руль. Поднимаясь с телефоном, я кричу в трубку, но Молли уже нет на связи. Сучка, ждет меня… Поднимаясь, я затылком ударяюсь о руль, тем самым резко меняю направление и выезжаю на встречку…

Один… всего лишь один миг, и твоя жизнь уже полностью переворачивается. Тот, кто говорит, что жизнь – одно сплошное говно, просто не замечает жизни вокруг.

Резкий удар по тормозам, крик, тьма…

Я словно в бездну лечу, отчетливо понимая: что-то произошло – мой бравый помощник и друг впервые меня подвел.

Толпа народу окружила пострадавших во второй машине – там была молодая семейная пара.

– Им повезло. Небольшое сотрясение и пара ушибов.

– А второй?

– Второй смертник. Мотоциклист – и видимо, сильно, нужна скорая. Кто-нибудь уже вызвал?

– Да. Скорая с минуты на минуту должна приехать.

Все это я отчетливо слышал, валяясь на мокром асфальте. Капли дождя хреначили по моему лицу, и хорошо, слез никто не видел. Боль – вот что меня душило. Душевная боль, которая сквозь слезы выходила наружу, но окружающим этого не понять, ведь в душу сейчас мало кто смотрит.

– Он еще дышит? – незнакомый голос выводит меня из забытья. Господи, как же больно.

– Да! Везем в седьмую краевую. Живи, парень, живи, слышишь? В мою смену еще никто не умирал!

– У него мало шансов, – еще один незнакомый баритон.

Двое взрослых высоких мужчин подняли меня на носилки и понесли в скорую.

…В это время хрупкая немолодая женщина в белоснежном фартуке смотрела в окно, но ничего не видела там.

– Эдитон, что-то случилось. Я чувствую, понимаешь?

Мужчина, сидевший в кресле напротив, уверенно отвечал: