Айрин Мэл - Завещание

Руслан всегда умел говорить. Его заслушивались. Его цитировали. Но сейчас он не старался произвести впечатление. Ему уж точно было все безразлично. Но только не она. До самого последнего вздоха.

В тот день я получил от него два конверта. Один тонкий.

– В этом конверте мое завещание, – ответил Руслан на мой вопросительный взгляд.

А второй весьма увесистый.

– А это мои последние слова. Для нее.

Нужды называть имя не было. Он всегда говорил лишь об одной женщине. Других по-прежнему не существовало.

– Ром, я хочу, чтобы ты исполнил мою последнюю волю, – хрипло произнес Руслан, слова явно давались ему с большим трудом.

– Для тебя все что угодно, Рус. Ты же знаешь, – ответил я, сжимая руку друга.

– Я хочу, чтобы ты позаботился о ней.

– Так же, как заботился ты? – удивился я.

– Нет, – через силу улыбнулся Тагаев. – Я не буду делать никаких секретов из своего завещания. Но только для тебя. Все свои активы я оставил ей.

Мои глаза расширяются, а Руслан продолжает:

– Тебя я назначил управляющим. Ты должен будешь ей помочь во всем разобраться.

– Рус, я… – мой голос совершенно не похож на мой.

– Не перебивай, – он тяжело вздыхает. – Ром, я знаю, что, возможно, это нечестно с моей стороны, но я всегда привык получать то, что хочу, и делать так, как задумал. Поэтому я решил, что вы поладите.

– Прости, что? – я шокирован.

– Ты полюбишь ее, я уверен. Ее невозможно не полюбить, – при этих словах его взгляд наполняется блеском, а губы растягиваются в мечтательной улыбке. И кажется, что этот человек пышет здоровьем, а не находится при смерти. – Я хочу, чтобы ты женился на ней и сделал ее счастливой, как не смог я.

– Рус, ты просишь меня о невозможном, – ошарашенно говорю я.

Он улыбается грустной снисходительной улыбкой, будто умудренный жизнью старик делится мудростью прожитых лет с маленьким ребенком, а тот никак не хочет его понять.

– Ром, я знаю, что говорю. Когда ты увидишь ее, ты поймешь.

Я все еще растерян, но нахожу, на мой взгляд, самые уместные в этой сложной ситуации слова:

– Я обещаю тебе, что позабочусь о твоей собственности. Расскажу ей все и помогу чем смогу. Но жениться…

Руслан улыбается.

– Когда ты с ней познакомишься, ты уже не сможешь без нее жить.

– Ты преувеличиваешь, – морщусь я.

– Ладно, это все лирика. Я не буду тебя уговаривать. Ты сам все поймешь. И сам придешь к моим решениям. Но знай одно, если ты ее когда-нибудь обидишь, я переверну даже ад, но найду способ вернуться и стереть тебя в порошок, – при этих словах его пальцы с невероятной в этом случае силой сжали мою ладонь, а в глазах полыхнуло пламя. И я понял, что он действительно найдет способ.

Мне же не было резона спорить с умирающим, поэтому я лишь сказал:

– Я все понял. И все сделаю. Для тебя.

После моих слов он расслабился.

А спустя несколько часов Руслана Дамиановича Тагаева не стало.

И вот сейчас я сижу в своем кабинете и думаю о том, как завтра я наконец увижу женщину, которой мой друг посвятил всю свою жизнь. До последнего вздоха. И его последние слова, что в это время крутятся в моей голове, не дают мне покоя: «Ты полюбишь ее!»

Марго

Без пятнадцати два я остановилась около высотного здания. Офис поверенного находился на тридцатом этаже огромной постройки из стекла и железа.

«Поверенный. Слово-то какое подобрал этот Роман Дмитриевич».

Последний раз взглянув на себя в зеркало заднего вида, вышла из машины. Замки практически бесшумно щелкнули, и я направилась к главному входу. В зеркальной поверхности здания отражалась женщина в черном костюме с укороченным жакетом, из-под которого виднелась шифоновая блузка, завязанная легким бантом у горла, и в туфлях на высоких шпильках, носы которых слегка выглядывали из-под широких брюк. Легкий дневной макияж и черные жемчужины в ушах дополняли образ. Единственным ярким пятном во всем облике были огненно-рыжие волосы, собранные на макушке в высокий пучок. Несмотря на всю мрачность моего траурного образа, я ловила заинтересованные взгляды встречных мужчин.

«Слабаки, – думала я. – Все боятся подойти и познакомиться с сильной женщиной. Боятся, потому что слабаки. Эти мелкие клерки страшатся вновь оказаться на вторых ролях, оказаться в подчинении. Им этого хватает на работе и в жизни. А в жизни никто не любит слабых. Закон джунглей: выживает сильнейший. Слабыми лишь пользуются. Вот и эти, проходящие мимо и сворачивающие шеи, боятся. Они на животном уровне чувствуют. Чувствуют ауру женщины, сделавшей себя самостоятельно. Без поддержки и помощи. Без «мохнатой лапы» над головой. Зубами, кровью и потом. Бессонными ночами. Трусы, – и от этих мыслей не появлялась злорадная улыбка на лице, нет. Наоборот, становилось очень грустно. – А вот Руслан подошел бы! Он не боялся отказа. Он всегда знал, как добиться положительного ответа. И добивался его! Разве что только один-единственный раз не смог…»