Анна Милтон: Я люблю тебя, Зак Роджерс!

Я знаю, что ни в чем не виновата перед ним, но почему порой чувствую себя последней сволочью оттого, что разбила Заку сердце?

А ведь это не так.

Зак разбил мне сердце. И себе. И не я причина нашего расставания.

Господи.

Все могло быть иначе, если бы он доверился мне. Просто. Доверился.

Я подняла голову и встретилась с безжизненными, пустыми глазами, которые не блестят вот уже десять месяцев.

Люблю ли я Зака Роджерса сейчас?

Нет. Наверное, уже нет.

Скучаю ли?

Да.

Сожалею ли?

Черт, да!

Но я не люблю.

Я не люблю его.

Не люблю…

Не люблю…

Не люблю!

Я стукнула по раковине, о которую облокачивалась, и зажмурила глаза. Какого черта? Просто. Какого. Черта. Почему он не уходит у меня из головы? Почему, черт подери, он не может оставить меня в покое даже спустя столько дней, недель?!

Джесс втирала мне на протяжении трех месяцев всю ту чушь про то, что время поможет мне забыть Зака. Теперь я абсолютно убеждена, что все это не более чем отговорка, Насмешка Судьбы с большой буквы, уместившаяся в нескольких словах. Пустых словах.

Нет ничего лживее того, что время поможет справиться с чем-то. Все зависит только от нас. Мы можем страдать всю жизнь, или забыть это мучительное Что-то на следующий день. Время здесь совершенно не причем. Оно лишь напоминает нам о том, что жизнь не длится вечно. Оно подсказывает, что переживать, тосковать, грустить до конца своих дней нельзя, ведь нас окружает столько прекрасных вещей! А мы пропускаем все это, погрузившись в зловещее негодование, вызванное определенными событиями.

Время — слово-обман. Оно значит все и одновременно не имеет ни грамма значимости.

Необъяснимый всплеск гнева испарился так же внезапно, как и появился. Я отклонилась назад и стянула с волос резинку. Водопад темных, волнистых локонов спал на плечи. Я давно не подстригалась, и волосы едва-едва касались поясницы. Но это слишком. Надо не забыть записаться в парикмахерскую.

Я приняла ванную, и когда вышла из нее, стрелки часов переваливали за полночь. А родители так и не вернулись…

Нет, мне не интересно, где они.

Дойдя, наконец, до своей комнаты, я запрыгнула в постель и взяла телефон.

Одно сообщение от Джесс:

«Как вы доехали? Напиши мне. Я волнуюсь»

Я усмехнулась. Иногда Джесс перебарщивала с заботой. Она видела, какие последствия повлекло за собой расставание с Заком. Я ломалась на ее глазах раз за разом, и Джесс переживала за меня все это время. Она и сейчас волнуется, даже когда я говорю ей, что в порядке. Но Джесс знает правду. Она чувствует ее, и я понятия не имею, как.

Я стала набирать ей сообщение:

«Все в порядке, мамочка. Я дома и ложусь спать»

Ответ пришел незамедлительно:

«ХА-ХА-ХА. Очень смешно, Наоми. Ладно, поговорим завтра. Люблю тебя»

Я написала ей:

«Я тебя тоже, Джесс»

И этого всегда будет достаточно.

От Джессики больше не приходило сообщений.

ВТОРАЯ ГЛАВА

Я была не права, когда говорила, что у кафе «Голд» нет плюсов. Они есть. Их целых два.

Первый — музыка. Макс поклонник старого рока, и в этом он мне очень нравится. Точнее это единственное, что мне нравится в нем. «Sex Pistols», «Led Zeppelin», «Bad Company», «Black Crowes», «David Lee Roth», «Judas Priest»…

Второй плюс — Блейк. И как я забыла сказать о нем сразу?

Но сегодня я могла наслаждаться лишь одной положительной чертой этого скудного кафе. И, к сожалению, не Блейком.

Как только я приехала на работу к восьми часам утра (мне выпало сразу две смены — дневная и вечерняя — и я не стала будить Джессику, чтобы она подвезла меня), то услышала разговор Лессы и Тео Майклсона — еще одного официанта, милого, русоволосого парня невысокого роста, — о том, что сегодня они не смогут понаблюдать за упругой задницей Блейка, потому что у него возникли какие-то дела, и он отпросился у Макса. Возможно, не появится на работе еще и завтра.

Тео — гей. И он сходит с ума по Блейку. Конечно, Блейк ничего не знает об этом, потому что мы — вся дружная кучка официантов — поклялись Тео, что его глубокая симпатия к Блейку уйдет с нами в могилу. И я молчала не только с Блейком о Тео, но и с Тео о Блейке, потому что Тео сошел бы с ума, если бы узнал, что я сплю с предметом его воздыхания.

Поэтому, когда Лесса с Тео увидели меня и рассказали об отсутствии Блейка, я начала грустить вместе с ними. Мне тоже нравилось смотреть на его задницу.

И весь день тянулся бесконечно медленно. Не было брюнета с бездонными темно-карими глазами, чтобы отвлекать меня, дергая в кладовку, пока Макс и все остальные не видят, чтобы подарить парочку жарких поцелуев.