Алиса Клевер: 69

Между прочим, так не поступают с матерью!

В любом случае, уезжай в Москву, потому что тут творятся странные дела. Я видела Сережу, но я не могу тебе рассказать об этом в письме. Не уверена, что вообще хочу говорить об этом – слишком ужасно то, что я увидела. Возможно ли, чтобы мои глаза обманули меня? Не думаю. Он точно был там. А где, кстати, была ты? Ладно, не важно. Просто будь осторожна. И уезжай в Москву, пожалуйста. Я понимаю, ты подцепила кого-то тут, в Париже. О, это так легко, тем более для тебя. Ты никогда не понимала своего счастья, унаследовав от меня гораздо больше, чем думаешь. У тебя отличные ноги. Впрочем, ты и сама наверняка знаешь об этом. Позвони Шуре, как приедешь. Твой кот уже разодрал обои в ее гостиной. Скажи ей, что я купила косметику.

Ах да, будь поосторожнее с мужчинами. Им всем нужно только одно… »

В письме не содержалось ничего путного, и сколько я не перечитывала его, яснее от этого не становилось. Больше всего меня заинтересовало это таинственное «одно», которое так нужно мужчинам.

Проходящие мимо туристы разглядывали величественный, местами облупившийся от старости особняк за моей спиной и громко восторгались, экспрессивно размахивая руками, словно считали, что их сочтут недостаточно восхищенными, если они не будут походить на ветряные мельницы.

– Вы не могли бы сфотографировать нас? – обратилась ко мне одна немка на ломаном французском. Наверное, расслабленный вид помог мне замаскироваться под парижанку. Я кивнула и покорно сфотографировала галдящую немецкую компанию несколько раз. Я давно уже могла быть у Андре – его клиника находится всего за парой поворотов. Так что же тогда я делаю тут, на этой мраморной лавочке? Я попыталась представить себе, каково это будет, когда Париж и все, что с ним связано, станет для меня только воспоминанием. Буду ли я пересматривать фотографии и вспоминать красоты бульваров и парков? Или мой мозг сохранит лишь серьезное, напряженное лицо Андре, его жажду моего обнаженного тела, желание, которое до него никто не испытывал в отношении меня? Мой Париж. Рядом с Андре я чувствовала себя инопланетянкой.

– Спасибо, – сказала немка весьма недружелюбно. Оказывается, я так и стояла с ее телефоном в руках, забыв вернуть после этой спонтанной фотосессии. Я протянула ей аппарат, и та забрала его у меня, полная смутных подозрений. Немецкая речь звучала грубо, как лай. Туристы уходили, поглядывая на меня с неодобрением. Наверное, решили, что я – наркоманка. Кто еще станет валяться в парке посреди рабочего дня?

Я добралась до клиники быстрее, чем хотела, но оказалось, что Андре на операции. В принципе я могла бы оставить для него сообщение, тем более, что ничего нового для Андре в нем не содержалось. Моя мама отказывалась от пластической операции, которую он сам, так или иначе, не собирался ей делать. Он планировал сказать ей об этом сегодня, но она уехала, и вместо нее явилась я.

– Месье Робен освободится только через час, не раньше, – сказала мне девушка в голубой форме. Я видела только ее голову и плечи, все остальное было скрыто стойкой и огромным монитором компьютера. Девушке не нравилось, что я пришла без записи, а то, что их клиентка, мадам Синица, вообще не явилась, ее и вовсе нервировало. Еще бы, после того, что тут произошло вчера.

– Я подожду, – буркнула я, противореча самой себе. Ты же собиралась бежать, Даша. Тебя пугает собственная беспомощность, эта чисто женская глупая слабость и безволие перед лицом Андре. Однако ты сидишь здесь, в приемной его клиники, и не думаешь уходить. Листаешь медицинские журналы, знакомясь с новыми методами подтяжки лица, и пьешь уже сотую чашку кофе, переводя и без того ограниченные запасы денег на эту ерунду. А, между тем давно следует находиться в аэропорту, на полпути к тому, чтобы город Париж стал далеким воспоминанием.

Но я не хотела воспоминаний, я хотела увидеть Андре.

Он появился в коридоре, усталый и слегка осунувшийся, почти незнакомый мне в этом белом халате, в котором я видела его только на первых приемах. Я почти забыла, что он врач. Он делает людей красивее, чем их создал господь. Я же привыкла к нему, сидящему за рулем дорогих машин, с волосами, развевающимися на ветру. Повеса, ловец наслаждений.

Он подошел ко мне быстрым шагом, глядя так недовольно, словно я опоздала на свидание.

– В чем дело, Даша? Почему никто не сказал мне, что ты здесь? – возмущенно спросил он.

Я пожала плечами.

– И давно ты здесь сидишь? Надо было сказать, что ты пришла ко мне лично. Мне бы передали.