Сара Ларк - На край света за мечтой

Адам начал раздавать еду, а Хелена старалась ободрить добрым словом каждого, кому насыпáла в тарелку или алюминиевую миску макароны с тушенкой. В самом конце очереди стояла и Люцина. Она улыбнулась старшей сестре неотразимой улыбкой, подставляя миску.

– Это та-а-ак мило, что ты меня выручила!

У Люцины был высокий нежный голос. Хелена скривилась.

– Я сделала это не ради тебя, а для людей, которым пришлось сидеть без обеда! – с упреком ответила она. – Где ты была, Люцина? Неужели у врача? Все это вранье и отлынивание… Вскоре мое терпение лопнет! Ты никогда не думала о том, что сказали бы на это наши родители? Ты же знаешь, какими ответственными людьми были мама и папа. Им стало бы стыдно за твое поведение!

Люцина пожала плечами, и даже этот жест был грациозен. Она собрала на затылке вьющиеся локонами волосы. Старое, поношенное платье выглядело вполне прилично. Люцина немного перешивала вещи, и те сразу становились лучше. Под муслиновой тканью проглядывали женственные формы. Хелена с завистью заметила, что теперь у младшей сестры грудь больше, чем у нее, а ведь ей самой уже было почти девятнадцать.

– Мама и папа умерли, – вызывающе ответила сестра. – Им больше не придется испытывать стыд из-за меня. А если бы они сейчас еще были живы, то наверняка занимались бы чем-нибудь другим.

Хелена серьезно кивнула.

– Ага, несомненно! Наш отец работал бы в лагере зубным врачом, а мать – учительницей. Они уж точно не шатались бы без дела и…

– Не наслаждались бы жизнью? – упрямо спросила Люцина. – Да что в этом плохого? Мы достаточно работали и голодали до сегодняшнего дня. Так почему не жить просто так каждую минуту?

– И что потом? – поинтересовалась Хелена. – Мы не будем вечно в этом лагере, тебе сюда не станут привозить еду даром. Затем…

– Затем мы, возможно, все умрем! – заносчиво бросила Люцина, сама схватила разливную ложку, насы́пала еду себе в тарелку и развернулась, чтобы уйти. – Война все еще идет, и кто знает, чем она закончится. Солдаты поговаривают, американцы создают какое-то оружие, которое может испепелить весь мир. И немцы делают то же самое. Если они его успеют закончить… Бах!

Пренебрежительно махнув рукой, Люцина взяла миску и ушла. Может, снова в сторону мастерских или к бараку Каспара, чтобы пообедать вместе с молодым человеком. Хелена печально посмотрела ей вслед. Старшей сестре нечего было противопоставить словам младшей. Подобные убеждения в лагере исповедовала не только Люцина. Почти никто из беженцев не строил планов на будущее.

Хелена и Адам, раздав всем обед, снова отвезли тачку с котлом на кухню. Там они еще помогли мыть посуду и убирать. Люцина, в обязанности которой это входило, больше не появлялась.

– Она капризничает, – констатировал Адам, когда Хелена пожаловалась ему. – Обычно возвращается во второй половине дня, если прогуливает первую смену. Хотя бы из-за дополнительного пайка.

Персоналу кухни положено было есть только тогда, когда обед заканчивался. Повара и помощники обедали в палатке все вместе. Им всегда перепадало что-нибудь вкусненькое. В этот день на десерт были фрукты.

– Значит, она часто так поступает? – разочарованно спросила Хелена.

Адам кивнул.

– Ей здесь не нравится, – защищал он Люцину. – Она же… ну, в общем, она же совсем не кухарка. Она говорит, что хочет стать пианисткой… Наверняка Люцина когда-нибудь ею станет, ведь она такая красивая.

– Я тоже не кухарка! – вмешалась в разговор Соня, молодая женщина, помогавшая поварихе. – Я хотела стать врачом. Но сейчас это уже… Хотя, если в двадцать лет еще можно поступить в университет… Окончательно я еще не утратила надежду. В карьеру пианистки совсем не верю. Для этого нужно раньше начинать и учиться, учиться, учиться… Каждый день по многу часов. Не могу представить, чтобы такое рвение было у дорогой Люцины…

– Раньше она очень много занималась, – объяснила Хелена, тут же разозлившись на себя за то, что и сама защищает сестру.

Сегодня она не могла не согласиться со словами молодой женщины. Люцина, конечно, мечтала стать когда-нибудь знаменитой, виртуозной пианисткой, но наверняка не жаждала напряженно трудиться.

– Ее просто вырвали из привычной жизни…

Остальные вокруг рассмеялись.

– Дорогуша, так поступили со всеми нами! – бросила повариха. – И для большинства из нас начинать жизнь сначала труднее, чем для вас, молодых. У вас еще есть возможности… Когда война закончится… Вы сможете все наверстать…