Алекс Хилл - Я бы тебя не загадала

Хорошо помню, каково это. Помню беспричинный смех и целый мир внутри. Помню ощущение невесомости и радости от того, что вокруг люди, которых ты любишь, а они любят тебя, хоть и видят, возможно, впервые. Все помню, но отчаянно стараюсь забыть.

Вика с Вовой совсем слетают с катушек. Она сидит на нем, атакуя губы, а его руки наминают ее ягодицы. Викину задницу может увидеть любой в этом зале. Многие этим и занимаются. Будет чем порадовать себя ночью одной правой, если с телками не повезет.

Напротив картина не менее жуткая. Вот кто вряд ли проводит ночи наедине с собой. Зачем? Когда тебе гладят яйца в четыре руки всего за пару коктейлей.

Клим не предпринимает ничего. Никаких действий. Лишь иногда что-то нашептывает девчонкам. Подбадривает, наверное. Или повышает ставки. Марина подбирается тихой змеей к его губам, Клим демонстративно отворачивается, подставляя шею. Его ждет еще один размалеванный гудок, но и от него Клим умело уворачивается и ловит мой взгляд:

– Мы тебя смущаем?

Качаю головой.

– Хочешь присоединиться?

– Нет, – брезгливо морщусь.

Клим резко встает с места. Теперь уже возбужденные подружки удивленно хлопают глазами, а у меня сердце заходится в бешеном ритме. Что он задумал?

– Кого первую, решайте сами, – бросает Клим и уходит, не дожидаясь ответа.

А он и не нужен. Марина с подружкой вскакивают, словно в жопу ужаленные, и торопятся следом. Кристально ясно, чем они будут заниматься. Жесть.

С надеждой смотрю влево. Вика и Володя до сих пор вне зоны действия сети. Сколько еще мне вариться в этом котле?

Время тянется мучительно долго, хоть я больше не могу его отслеживать. Телефон сел. Клим больше не появляется на горизонте, парни, что сидели с нами, растворились в толпе. Сижу рядом с наглядным пособием по камасутре и мысленно пытаюсь вырваться из этого кошмара.

Наконец, Володя с громким заявлением: «Мне нужно отлить!», оставляет нас с Викой наедине. Тут же беру подругу в оборот:

– Нам нужно домой. Завтра первый учебный день и…

– Ань, ну какая же ты зануда. Иди потанцуй. Ты же любишь. Поедем через полчасика.

– Не хочу я танцевать! Вообще-то я приехала, чтобы забрать тебя!

– А я не хочу уезжать! – Вика обиженно надувает раскрасневшиеся и припухшие от поцелуев губы.

Конечно, не хочет. Ее затуманенный крепкими коктейлями взгляд кричит о том, что она жаждет продолжения веселья и ей плевать на всех и на все.

– Тогда оставайся, а я поехала.

Хватаю куртку и срываюсь с места, чтобы точно не наткнуться на Вову. Он сейчас должен быть уже не опасен, но осторожность не повредит.

Вика встречается с ним уже три месяца. За это время мне так и не удалось открыть ей глаза. В конце концов, меня не должно волновать, кто и кого… Выбор каждого. Взять хотя бы Клима и блондинок. Обоюдное согласие, все дела.

Вика моя подруга. Как оказалось, единственная. И все-таки мы с ней практически чужие. Все, что нас связывало – это тусовки, но теперь я по другую сторону баррикад. Даже не знаю, почему она до сих пор пытается делать вид, что это не так? Может быть потому, что у нее тоже никого больше нет?

Выбегаю на улицу, не обращая внимания на снисходительный смешок охранника. Пошел он! Пошли они все! Открываю дверь в первую попавшуюся машину с оранжевой шашкой на крыше, но, услышав цену, тут же захлопываю ее. У меня нет столько налички. Спас бы телефон, но он сдох. Что за день? Что за ночь?!

Застегиваю куртку до подбородка и натягиваю шапку. Путь предстоит неблизкий, но сначала нужно пробраться через толпу убитых всем, чем только можно, недочеловеков.

– Эй! Тебя подвезти?

Резко выпрямляю спину, будто по ней полоснули хлыстом. Этого только не хватало! Мажористый типчик, еле стоящий на ногах, призывно трясет ключами от машины:

– Прокачу с ветерком.

Ага… До кладбища.

– Нет, спасибо.

Круто разворачиваюсь, собираясь свалить, как можно скорее, но успеваю сделать всего несколько шагов. Чужие пальцы больно впиваются в предплечье, а над ухом слышится тихий рычащий голос:

– Садись в машину.

Медленно поворачиваю голову, встречая убийственный взгляд карих глаз.

Клим тащит меня к черной иномарке и открывает пассажирскую дверь, усиливая хватку на руке. В груди зарождается паника. Дергаюсь в сторону, но за это получаю еще один хлесткий и недовольный взгляд.

– Я с тобой не поеду, – произношу настолько сурово, насколько позволяет нынешнее состояние.