Валера Кожевников - Эпос. Невыдуманная story

Умиляясь её по – киношному наигранной осторожности, он подыграл – прилюдного поцелуя не было.

Они молча как незнакомцы поднялись на этаж и вошли в квартиру. Шикарный интерьер в два уровня со множеством комнат поражал своим убранством и масштабами.

– Эта та самая квартирка, о которой ты говорил?– она зажмурила глаза, – зачем так много? Решил покорить девушку широтой размаха?

– Здесь всего семь комнат, – отшутился он, – по одной на каждый день недели, чтобы ты не скучала.

– И с которой начнём? – поинтересовалась она.

– Я бы предпочёл начать с одной из спален, – улыбнулся он в ответ, – но как истинный джентельмен и офицер, приглашаю вас в столовую.

Длинный дубовый стол и свечи. Вино, фрукты, закуски. Гастрономическая прелюдия. Первый тост. Красное сухое вино. Он предложил выпить за их долгожданную встречу, которая, наконец, состоялась. Музыкальное сопровождение из его телефона: «Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем, а я опять тебя целую и забываю обо всем…». Эта песня будто стала их гимном в последние дни и они оба постоянно слушали её на повторе. Собираясь в то утро на свидание к ней, он тоже слушал её, бреясь в ванной. Сзади подошла Азия:

– Что за пошлость? Как можно это слушать? Алия,– так звали их дочь,– тоже начала напевать эту песню! Ты прививаешь ребёнку дурной вкус!

Он ничего не ответил. Сегодня ему меньше всего хотелось спорить с супругой.

Бокал из тонкого стекла в изящной руке Алёны. Глоток рубинового напитка оставил терпкий привкус на губах. Из её рассказов он знал, что она предпочитает именно терпкие сухие вина Чили и ЮАР и сегодня угощал её любимым вином Casillero del Diablo. Она почувствовала, как обмякла и легкая истома овладела ею. Он был рядом, она ощущала его дыхание, легкие случайные прикосновения. Тембр его голоса завораживал. Она продолжала познавать его: мимику, жесты, движения. Он что-то рассказывал, но она уже не слушала его. Допив бокал до дна, она прокручивала в голове сцены их первой близости. Ей безумно хотелось продолжения. Того момента, когда он просто возьмет ее. Хоть здесь, за кухонным столом, без предварительных ласк, жестко и бесцеремонно, так же, как ворвался в ее жизнь два месяца назад. Понимание, что в ближайшие минуты она сможет почувствовать его горячую плоть у себя внутри, сводило её с ума. Предвкушение его языка на своем теле, его поцелуев и ласк -всего, что он так красочно описывал все дни разлуки, приводило ее тело в оцепенение и оно содрогалось от будоражащих фантазий.

Он знал, она возбуждалась от его шепота. И он заговорщически шептал ей на ушко, обнимая со спины, хотя ничего не мешало ему говорить в полный голос. Наслаждаясь моментом, он намеренно оттягивал время их близости, дразня и соблазняя её. Он видел желание, которое предательски выдавали её глаза. Но если глаза она могла прятать, то её тело не оставляло ей шанса скрыть нарастающее возбуждение. Её соски напряглись и стали в буквальном смысле каменными. Он слышал, как она дышит, глубоко и учащенно, представлял, как ее сокровище обильно увлажнило сексуальное белье, специально надетое для него, чувствовал, какая энергия сосредоточена у нее внизу живота, ожидающая своего времени, чтобы вырваться наружу и освободить её тело через сладкий и сильный оргазм.

Бонд налил ещё вина. Приблизившись к ней на недопустимо опасное расстояние, подал ей бокал. Взяв со стола гроздь красного винограда, она оторвала большую сочную ягоду и принялась дразнить его, проводя ею по его пухлым губам.

– А ты знаешь, – спросила она,– если съесть ягоду винограда с чьей- то руки, то всю свою жизнь ты будешь любить этого человека?

– Покорми меня, – он приоткрыл рот и она, глядя в его пьянящие глаза, угостила его ягодой.

Зажав ягоду зубами он приблизился к ее губам, предлагая угоститься половиной. И они слились в продолжительном страстном поцелуе. Вскоре они уже обнаженные лежали рядом, даря друг другу ласки и еще больше погружались в удовольствие их первой интимной близости. В тот день они побывали во всех комнатах. Каждая кульминация очередной близости только добавляла ему сил. Ему не нужен был естественный отдых от наступившего расслабления и прилив нового возбуждения не заставлял себя ждать. Он не мог насытиться ею и при наступлении очередного семяизвержения ему хотелось еще. В то время, когда он должен был чувствовать естественное насыщение, он чувствовал голод. Занятия любовью значили для него очень много, посредством этого процесса он получал возможность самовыразиться и рассказать о своих чувствах языком тела. С присущей ему романтичностью, он уделял много времени прелюдии и созданию соответствующей атмосферы. И он получал колоссальное удовольствие изучая её. Каждый изгиб и контур, ее движения и взгляды. Она завораживала его и какой-то особенной магической силой притягивала к себе, руша все схемы в его голове и превращая их в одно большое желание. С каждой минутой он все больше погружался в этот сон, который был его настоящим – его реальностью. Он и она вместе. И больше никого. Состояние абсолютного счастья.