Ида Мартин - Всё зеленое

Артём с Максом были старше нас, самостоятельнее и взрослее. Они жили в собственной квартире, имели свои деньги, и никто из родителей над ними не стоял.

Оба сироты. Только Артём – богатенький наследник, а Макс успел побывать в детдоме. Но дружили они с самого детства и понимали друг друга с полуслова.

Я слышал, что Артём якобы вундеркинд и ребенком его даже показывали по телику, в каких-то передачах про классическую музыку, где он играл на виолончели. Не знаю, как с виолончелью, но с внешностью и понтами у него точно все было в порядке. На предплечье две татухи в виде черных огибающих всю руку параллельных полос, в ушах тоннели, в нижней губе шарик пирсинга. И одевался он с явным закосом под неформалов, но всегда подчеркнуто дорого.

Тифон уважал его за смелость и энтузиазм, а мне в нем нравились дерзкий, немного циничный эпатаж и веселое самодурство. Я искренне мечтал походить на Тифона, но Артём был из тех людей, которые помимо воли вызывают легкую зависть.

И все же с Максом мы сошлись быстрее и лучше. Макс ни на что не претендовал, держался скромно и молчаливо. С первого взгляда он производил впечатление милого, безобидного, немного закомплексованного паренька, но на деле был еще той оторвой. Именно с ним мы совершили набег на кукурузное поле, забрались к страшным местным фермерам, ввязались в драку на овощном рынке и были совращены женщинами легкого поведения из шашлычной.

Дятел же увязался с нами в лагерь в последнюю минуту, воспользовавшись тем, что Лёха поехать не смог. [3] Ида Мартин «Твой последний шазам». Иначе я бы никогда не взял его с собой. Мой сводный брат совершенно не подходил для той компании, что подобралась.

Ванечка, которому исполнилось восемнадцать еще в мае, оставался полнейшим наивом, не смеющим без бабушкиного одобрения и шагу ступить. И то, что она впервые отпустила его куда-то без присмотра, стало настоящим прорывом на пути дятловского взросления.

Однако Ваня хоть и был ребенком, но ребенком очень деятельным, часто даже чересчур. И мне ужасно не хотелось, чтобы освоение Дятлом «большого мира» протекало рядом со мной и моими друзьями. Но выбирать не приходилось.

Разрушить подготовленное к сносу здание мы собирались давно. Экскаваторщик никак не приезжал, и работа у нас встала. Макс раздобыл у сторожа ключ от экскаватора, и мы планировали собственноручно разгромить кирпичный корпус.

Каждый мечтал поорудовать ковшом. Вот только Дятел занялся этим в одиночку, втихаря, никого не предупредив. Рано утром, пока многие еще спали, он забрался в кабину экскаватора с прекрасным и самым чистым намерением – доказать всем, что он «молодец».

Только сбыться этому оказалось не суждено.

Артём со своей девушкой Витой приехали в лагерь среди ночи. Бушевала страшная гроза, и по пути к нашему домику их накрыло ливнем. Забежав в первое попавшееся здание, они заночевали там. А наутро Артём, благополучно оставив Виту спать, отправился за кофе. Когда же он вернулся, Дятел уже вовсю громил корпус.

Недолго думая, Артём кинулся спасать подругу, влетел на первый этаж, и в ту же минуту кирпичная стена дома обрушилась прямо на него.

Уже потом я долго думал, смог бы я вот так рискнуть из-за девчонки? Пожертвовать собой, если бы очень сильно любил ее? Бросился бы спасать или нет? Но так ничего и не надумал.

Самый треш заключался в том, что на самом деле Виты в корпусе не было.

Потому что, прежде чем начать разносить все к чертовой матери, беспечный, но сердобольный Дятел прошелся по всем этажам, выгоняя обитавших там кошек, и обнаружил ее.

Умирать, наверное, в любом возрасте страшно, но, когда ты еще не задумывался по-настоящему о смерти и не готовился к ней, когда все еще надеешься, что она приходит к тебе в образе глумливого праттчетовского жнеца с косой, все не так драматично и жутко.

К тому же, если бы Артёма завалило насмерть, то он и испугаться бы не успел. Но в том-то и дело, что его не завалило – даже не прибило. С ним вообще ничего не произошло.

Когда межэтажное перекрытие начало падать, его откинуло к толстой декоративной стене из разноцветных стеклянных блоков. Ее конструкция оказалась настолько прочной, что рухнувшая сверху плита одним концом удержалась на ней, создав над Артёмом некое подобие крыши.

Треугольник жизни – как потом назвал это Дятел. Он еще много чего возбужденно и нервно рассказывал об этом явлении, но я ничего не запомнил. Как чудо ни назови, оно и в Африке чудо, и никакие научные теории этого не изменят.