Андрей Звонков - Ворожея

Носов поглядел в карточку.

– Тут рядом, мужик пятидесяти лет – посинел…

Морозов чертыхнулся:

– Еще один кадавр…

– Я же говорю, – засмеялся Носов, – твое дежурство без приключений не обходится… Проверь кислород. Я, когда принимал бригаду, смотрел баллоны – было достаточно и вроде бы нигде не травило, пока не отъехали, проверь. Кстати, а почему Вилечка – Маугли?

– Так из анекдота, не слышали?

Носов и Вилена хором:

– Нет, расскажи!

Морозов, проверяя баллоны на наличие газов, начал:

– Джунгли, жара, полдень, Балу, Багира и Маугли в тени пальм отдыхают. Звери спят, а мальчишке не спится. Он теребит медведя:

– Балу, Балу…

– Ну, что тебе?

– Как думаешь, а я достану вон тот кокос?

– Достанешь… спи!

– Багира, Багира, а ты как думаешь, достану я вон тот, – указывает на другой, – кокос?

– Достанешь, уймись, дай поспать!

– Балу, Балу, а как думаешь, я смогу достать?…

– Сможешь, Маугли! Ты кого хочешь, можешь достать!

Бригада расхохоталась.

«Рафик», преодолев земляные раскопы на территории подстанции, выкатился за ворота…

Бригада Носова ехала на последний за сутки вызов. И это было здорово.

Остановились у крайнего подъезда пятиэтажки. Носов присвистнул: на пятый, без лифта… Вилена тяжело вздохнула, а Морозов сказал:

– Может, не будем пока брать кислород?

– Ага, а потом ты сам за ним побежишь? Туда и обратно! – ответил Носов. – Пошли уже.

Он взял ящик, отдал Вилене карточку и помог Морозову навьючить на себя сумку с кислородной аппаратурой.

Поднимались медленно, уже сказывалась усталость, накопившаяся за сутки… Подошли к двери.

– М-м-м-да, – сказал Морозов. – Замок здесь выбивали раз… пять, не меньше, и кнопки нет, одни проводки, и в них двести двадцать вольт.

Вилена спросила:

– Может, не пойдем? Мало ли, что там?

Носов толкнул дверь коленкой, и она, отвисая на одной верхней петле, медленно отворилась. Глазам бригады предстал темно-коричневый тусклый мрачный коридор трехкомнатной квартиры.

Из кухни справа слабо доносился приглушенный свет сквозь грязное или замазанное чем-то стекло двери. В сумраке и пыли угадывался массивный шкаф, а где-то в глубине еще две закрытые двери комнат. Из-за ближайшей двери, – а Носов знал, что обычно это самая маленькая комната по планировке, – доносился мощный храп.

Кроме этого звука, ничто не нарушало тишину, в которую Носов тихо бросил:

– Есть кто-нибудь не спящий? Скорая приехала!

Тотчас же открылась дверь дальней комнаты, коридор немного осветился, и им навстречу побежала, кренясь, как Паниковский, немолодая или какая-то уж очень сильно изнуренная женщина. Она не добежала до бригады, свернула в ближайшую комнату, из которой доносился храп.

– Идите сюда! – позвала она. – Посмотрите!

Из комнаты ударил мощный запах водочного перегара, коричневый свет прорвался в коридор, еще немного осветив обстановку. Морозов укоризненно посмотрел на Виктора и, вздохнув особенно тяжело, обрушил свои вериги на пол. Носов пожал плечами (откуда я мог знать?) и решительно прошел в комнату.

Обстановка не поддавалась описанию. В приглушенном несвежими серыми шторами свете видна фигура лежащего ничком на кушетке одетого мужчины. От фигуры раздавался храп, совершенно не похожий на хрип… Женщина квохчущей курицей налетела на спящего:

– Вставай, вставай, врачи приехали…

Носов, прошел к окну и раздернул шторы, впуская свет, спросил тихо:

– Вы нас зачем вызвали? Нам что, пьяных на улице не хватает? – и замолчал, остолбенев.

«На него смотрела поразительная харя…» Слова Ильфа и Петрова лучше всего характеризовали то, что предстало перед ошеломленной бригадой. Морозов и Вилена застыли в двери.

Опираясь на багрово-фиолетовые руки, совершенно пьяный мужик смотрел ярко-голубыми, как у фримена Аракиса 6 6 Житель планеты Арракис из романа Ф. Херберта «Дюна». глазами, причем голубыми у него были белки, из-за чего зрачки казались черными, кожа лица отливала густой синевой, переходящей в фиолетовый на шее. Пробудившийся нетрезвый человек открыл рот, чтобы что-то сказать, может быть, что-то важное… и Носов увидел черный, как у чау-чау, язык.

– Дура ты! Шкло… – выругался синий мужик, шевеля черным языком и фиолетовыми губами. Он потянулся к большой алюминиевой кружке, на дне которой плескалась какая-то коричневая жижа. Отхлебнул, облизнулся и продолжил: – … пендра! Кто тебя просил людей беспокоить, собака енотовидная?