Ирина Баздырева: Ночной магазинчик

– Блин, ты чуть со всего маха не приложилась затылком о стол… Хорошо, я вовремя успел поймать тебя, – но, правильно истолковав выражения моего лица, недоверчиво спросил: – Марин, что, правда? Отвечаешь? Я только кивала, глядя на его влажные губы, потом обняла его и прижалась к ним губами, ощущая их вкус и запах. Запах моей любви. И тут заметила, что Сеню буквально трясет, и он вроде бы будто пытается освободиться от меня. Но я тянулась за ним, прижималась к нему, цеплялась, не отпуская, обвив руками и ногами.

– Марин… – слабо сопротивлялся он, – отпусти… не сейчас… тебе нельзя…

– Сейчас… сейчас… – просила я, теряя силы от нежности и благодарности, целуя его и чувствуя, что и он держится из последних сил.

– Еще рано… сейчас у тебя эйфория… – прохрипел он.

– Все в порядке. Правда… ну, пожалуйста, – я чуть не пела. Мне было легко и я, наконец-то, была свободна. Проверяя мои слова, он, расстегнув блузку, погладил мою грудь и тут же прижался к ней губами. Я дрожала, но теперь не от ужаса и непонятного отвращения, а от удовольствия и нетерпения. В считанные минуты Сеня сдернув мою одежду, накинулся на меня, на ходу стаскивая с себя джинсовку, стягивая через голову пропотевшую футболку. Он был так чудесен! Воздух холодил мою кожу, а его поцелуи жгли ее. Непередаваемое ощущение.

– Смотри на меня, – исступленно велел он, рывком придвигая меня к себе по столу и подхватывая под колени. – Обопрись руками…

В какой-то момент, он спохватился, почувствовав мое напряжение, но я напряглась не от его несдержанности и неуемной жадности, а от того что болезненно почувствовала тот предел, за которым моя девственность была отброшена за ненужностью и никчемностью. Но болезненное ощущение длилось недолго. Мне было не до того. Я должна была насытить моего мужчину, и была вознаграждена, неожиданно провалившись вместе с ним в его безумие, ничуть не испугавшись его. Просто знала тем чутьем, доставшейся каждой женщине от нашей прародительницы Евы, что так и должно быть, что это правильно…

Задыхаясь, Сеня, запрокинув голову, протяжно закричал, с силой прижав меня к себе. Наконец-то, я видела счастье, которое подарила ему. Отстранившись, он взял мое лицо в ладони, задыхаясь и шепча:

– Умница… умница… ты справилась… А я не могла, не могла поверить, что все позади, и что мы прошли через это. Сеня не знал, какого джина выпустил из бутылки. Я была жадной, ненасытной, желая добрать, узнать, почувствовать, пережить все сейчас и сразу. И Сеня оказался более чем щедрым.

– Ты мой терапевт, – счастливо засмеялась я, прижавшись лбом к его лбу. – Ну вот. Все позади. Да?

– Да, операция прошла успешно, но имеется одно побочное явление, – шутливо произнес он, серьезно глядя мне в глаза. – Ни с кем другим этот номер у тебя не пройдет. Он отпустил мои ноги и я, тут же сомкнула их вокруг его талии, заявив:

– Теперь, если хочешь, можешь отправляться в ванну.

– Твое предложение запоздало, – хмыкнул он, взглянув на меня потемневшими глазами. Ближе к двенадцати часам Сеня решил отдохнуть, к тому времени мы уже давно перебрались на кровать. Закинув на меня руку и ногу, он, утомленный, сладко спал. Я же так и не заснула. Слишком важным и значительным было то, что со мной произошло. Я была взволнована, и переживало новое и прежде неведомое мне, что только что испытала. Но самым главным, оказалось то всепоглощающее чувство, что я испытывала к Сене. Это уже была не просто признательность, теплая симпатия и дружеское расположение, это даже не походило на то, что я испытывала когда-то к Гене или Михаилу. Не знаю, может острота чувств к ним сгладилась со временем, но я думала, что никогда мне не забыть мучительную нежность, которой мучилась сейчас, глядя в мальчишеское лицо спящего Сени, молча плача. Не удержавшись, я легонько касалась губами его синяков и распухшей губы. Не странно ли, что судьбой было уготовано разрубить мой Гордиев узел этому мальчишке, тогда как до него пытались это сделать, да и пытались ли, мужчины много старше и опытнее. Он смог понести мой нелегкий груз. Я люблю его за эту силу и за то, что он открыл мне меня саму: разве я знала подобную глубину и необъятность своих чувств, новых и неожиданных для меня. То, что я испытывала к Родиону, было отчаянной надеждой и обидой на судьбу, от которой, как я думала, он сможет меня укрыть… Но нужна ли Сене моя любовь?

– Сеня…

– А… – отозвался он спросонья.

– Женись на мне.

– Угу.

– Я тебе ребенка рожу.