Елена Дружинина - Тайная дорога

– Я тебе переквалифицируюсь! Придумала тоже! – Но Ирина не успела высказаться, потому что беседу цинично прервал мобильный, зазвонивший в недрах ее сумки. Рабочий день, хоть и был отложен на час, неумолимо наступал на пятки.

12

Приближался Новый год, а вместе с ним и конец года – ответственная пора для банковских работников, и Ирина с головой погрузилась в работу.

Жизнь тем временем текла своим чередом. Дарья, несмотря на серьезную угрозу лишиться таких радостей бытия, как хорошо прожаренный стейк и бокал вина, примирилась с Филимоном. Правда, процесс примирения протекал также бурно, как и ссора. И пока он шел, темпераментная подруга держала в столе бутылочку бренди, содержимое которой гармонично дополняло кофейные напитки из автомата.

И каждый раз, чувствуя неспособность противостоять философии злаков и сыроедения, Дарья утешала себя, плеснув в чашку из заветной бутылочки. Ирина всерьез переживала, что подругу вычислит охрана – ведь банк был напичкан камерами видеонаблюдения. Не выдержав, она пробралась в Дашкин кабинет, и в ее отсутствие заменила бренди в бутылке на чайную заварку.

«Черт, знает что такое!» – сообщила Дашка через пару дней. «Даже бренди разучились делать». И оперативно пополнила запасы ликером «Адвокат».

Но предновогодняя суета не смогла заглушить ее острую потребность видеть Федора, а он, как назло пропал – телефон молчал, наполняя будни тоскливым ожиданием. Она старалась загрузить себя делами, возвращаясь домой поздно, подолгу задерживаясь на курсах по фотографии.

Еще осенью, потерпев фиаско с арт-терапией, она записалась на занятия в фотошколе. Отец когда-то делал неплохие снимки, он-то и приобщил Ирину, еще в школе, к азам фотодела.

Но мама считала это увлечение делом бесполезным; и когда в выпускном классе были наняты репетиторы для дополнительных занятий по математике и английскому, с кружком, с молчаливого одобрения Светланы Сергеевны, было покончено.

Прошло несколько лет, и она вернулась к своему увлечению. Фотодело перестало быть чем-то необычным, появились камеры, позволяющие сделать неплохие снимки даже тем, кто понятия не имел о выдержке и диафрагме. Ирина увлеклась художественной обработкой фото – тем направлением, которое помогало превратить полученные кадры в живописные картинки.

Она умудрилась сохранить, несмотря на борьбу с «хламом», активно проводимую мамой, несколько прабабушкиных вещичек: пожелтевшую пудреницу в футляре из белой кости, записную книжку и флакончик из-под духов. Иногда, когда выдавалась свободная минутка, она составляла композиции, используя что-нибудь из этих предметов, букеты цветов, – и фотографировала, экспериментируя с освещением и расположением предметов. А потом, пользуясь специальными программами, превращала полученные снимки в живописные картинки. Некоторые, набравшись смелости, она размещала в Интернете, на своей страничке, и серьезно переживала, если не получала хороших оценок.

Курсы оказались настоящим спасением в тоскливой рутине банковских будней. Сама того не замечая, она стала погружаться в другой мир – далекий от скучного языка статистики и цифр. Придя с работы, если оставались силы, спешила к ноутбуку и обрабатывала недавно сделанные снимки, экспериментировала, смотрела видеоролики.

…Но время тянулось, словно кусок резины – и предстоящий мастер-класс, который она с таким нетерпением ждала, не радовал. А в голове назойливо зудела только одна мысль: почему молчит телефон? Что не так? Дни тянулись, словно резиновые, но, стиснув зубы, она терпела, не разрешая себе позвонить первой. Не стоит. Он занят, а может, заболел и сидит дома, не имея возможности разговаривать свободно, уговаривала она себя. Но противный, никогда не спящий, червячок тревоги ненавязчиво парировал: что, даже в магазин за хлебом не может выйти? Кто хочет, всегда найдет способ, констатировал червячок, и она ненавидела его, себя, и свои дурацкие, непоколебимые принципы.

Тем временем пятница подошла к концу, и вот так, совершенно ясно, стало вдруг понятно – он не позвонит. А ей предстоят выходные в обществе мужа, и обязательных до тошноты скучных дел: горы невыглаженного белья и жарки ненавистных котлет. Она села за стол и положила на него, прямо на кипу документов, голову. За окном медленно падал пушистый мягкий снежок, и уходил год – замечательный, волнующий, трогательный. Ей стало жаль себя и этот уходящий год, и, не выдержав, она тихонько заплакала, забыв о том, что ее слезы могут оставить на документах длинные некрасивые подтеки.