Владимир Стрельцов - Низвергая сильных и вознося смиренных. Kyrie Eleison

На протяжении всего этого времени вокруг Мароции беспрестанно кружила папская свита, всё более убедительным тоном жужжавшая о свершившемся Божьем промысле. Мароция под конец уже и сама почти уверилась в этом, придя к выводу, что её любовник, водрузивший себе на голову тиару, вызвал немедленный гнев небес, и её саму будет ждать подобная же участь, если она промедлит с покаянием и не возблагодарит щедрыми подарками верных слуг Господа за терпение Его. Однако невероятный циник в душе её вовремя подсказал, что прежде чем горевать и каяться, надлежало как можно скорее провести выборы нового папы, пока в Рим не потянулись священники североитальянских городов, в большинстве своём представляющие власть короля Гуго. Сразу после утренней мессы она вызвала к себе обоих сыновей, сенатора Раймунда Габриелли, осуществляющего при юном Альберихе фактическое управление городской милицией, а также Гвидона, кардинала-епископа Остии, согбенного годами и опытом шестидесятилетнего старца, одного из немногих священников высшего сана, на которого Мароция могла положиться. На тот момент она решила не беспокоить пока свою младшую сестру, тем более что та, как и её младший сын, наверняка будет просить о вовлечении в предстоящий процесс своего друга Кресченция, которого Мароция откровенно не переваривала.

– В текущих условиях, когда необходимо немедленное одобрение Рима, мы не можем при выборе нового главы Вселенской церкви опираться на что-то другое, кроме как на высшие добродетели предлагаемого кандидата. Недопустимо, чтобы трон святого Петра занимала фигура пусть и преданная нам, но сомнительных достоинств. Недопустимо, чтобы вновь вернулись времена сполетских правителей, когда преемники апостола менялись по несколько раз в году, – старчески тихим, но уверенным тоном начал беседу епископ Остийский, в качестве распорядителя хоронивший уже восьмого понтифика.

Мароция долго не решалась ничего сказать, прочие же немедленно поддержали слова кардинала. Поначалу сенатрисса предложила тиару самому Гвидону, но тот с обидой и гневом прервал её на полуслове, увидев в этом очередное попрание законов Церкви. Мароции пришлось даже спешно извиняться перед ним и просить представить других достойных, по его мнению, кандидатов. Правоту слов главы Остийской церкви относительно качеств вероятного преемника Мароции также пришлось вскоре признать. Времени на использование других методов, на которые можно было бы опереться, а проще говоря, на подкуп заинтересованных лиц, у неё действительно не было. Необходимо было предложить Риму того, чья фигура не вызвала бы нареканий и упрёков в былых или текущих деяниях, против которого не нашлось бы никаких компрометирующих свидетельств не только у Рима, но и у отцов дальних епархий. Всё это выглядело верным и логичным, а следовательно, сенатриссе надлежало искать священника не из близких ей кругов.

Мароции было впору сожалеть о том, что в своё время она нарочно опутывала римских священников искусительной сетью своего общения. Мало кто из отцов кардинальских церквей не получал из её рук плату за лояльность, а кроме того, находились и те, кто не устоял от увеселительных соблазнов, так часто случавшихся в залах башни Ангела либо во дворце Теофилактов на Авентинском холме.

В итоге круг достойных кандидатов на кольцо Рыбака оказался весьма узким, но ни одна из кандидатур, попавших в него, Мароцию до конца не устраивала. Сенатрисса все никак не могла решиться, остановить ли ей выбор на давнем друге епископа Остии, таком же почтенном и убеленном сединами старце Стефане, кардинале прихода Святой Анастасии, или же предпочесть тому кого-то из двух молодых священников, Марина или Агапита, служащих в церкви Святого Кириака, но уже признательно отмеченных римским плебсом за свое благочестие. Последних Мароция знала лично, оба они были из знатных римских семей, ведущих свою родословную еще со времен Исчезнувшей Империи, в свое время их всех обучал премудрым наукам Сергий Третий. Однако за Стефана, помимо кардинала Остии, горячо заступался сенатор Раймунд, которому Стефан приходился родственником.

Мароция, выслушав всех и взяв паузу на размышление, в итоге сделала выбор в пользу Стефана, на словах преподнеся его как наиболее заслуженного отца Церкви, а в мыслях держа в уме его почтенный возраст, позволявший ей надеяться, что тот не засидится долго на троне Святого Петра и освободит его вскорости для идеального, в её понимании, кандидата, мысль о котором она к этому моменту уже вынашивала.