Ю_ШУТОВА - Реки текут к морю. Книга I. Курс лечения несчастной любви

А непотопляемый и неунывающий Верунчик рулил по жизни дальше. На пятом курсе она вышла замуж за какого-то араба, сирийца, кажется, и уехала с ним. Нет, вовсе не в жаркие страны. Молодожены рванули в Финляндию, Верка вдруг вспомнила, что она финка по бабушке, и даже знает пару детских песенок на родном языке. А с мужем-иностранцем все выходы из Союза открыты. Прожили они там не мало лет, но, видимо, муж ее так и не адаптировался к холодам, и покорный зову крови и пустыни, однажды засобирался на родину. И Верунчик тоже решила ехать на родину. На свою. Наскоро разведясь, побросав немудрящие шмотки, к которым всегда была равнодушна, в пару чемоданов, она приехала в их тихий город, в свою старую квартиру к своей старой матери. И однажды опять выскочила перед носом Анны Леопольдовны прямо на пороге отдела древнерусской живописи.

Кататься на коньках Верунчик не умела, но она всегда с готовностью хваталась за любое, казавшееся ей увлекательным, дело, даже если не петрила в нем ни уха, ни рыла. Так что, можно сказать, сегодняшняя идея отправиться в Ледовый, это была ее, Веркина идея.

Все, добрались, получили прокатные коньки, сгрузили все сумки с вкусняшками в камеру хранения (« Часок покатаемся и поляну накроем, я, девочки, местную кафешку забронировала », – воодушевила всех Анна Леопольдовна) и покатили. То есть по-настоящему покатила Наталья. Высказав все подходящие к случаю сентенции: «Старый конь борозды не испортит», «Талант не пропьешь», а заодно и «Красоту, ее не спрячешь», она плавно поехала по кругу, широко разведя руки. Все быстрее и быстрее, словно сначала приноравливаясь ко льду, а надежен ли, а не коварен ли, и вот поверила и полетела, и вдруг закружилась на месте здоровенной сиреневой юлой, поехала спиной вперед и раз(!) прыгнула. Может быть кто-то сказал бы, что похожа она больше всего на циркового тюленя, но Лизе казалось, что это очень красиво. Сама она обувала белые высокие ботинки с длинными-предлинными шнурками, путалась в них, и, если бы не Женя, проколупалась бы с ними половину отпущенного им времени. Когда Лизе удалось, перебирая руками по бортику, дойти до калитки, туда как раз подъехала Наталья. Она улыбалась, раскрасневшись и помолодев лет, бог его знает, на сколько лет, все равно это запредельная старость:

– Ну что, Лизавета, поехали?

– Да я не умею, Наталья Николаевна.

– Да ты не бойся, девонька, на льду все падают. И ты упадешь. Так что и бояться нечего. Упадешь и поднимешься. В детстве что ли не каталась?

– Не каталась.

Куда ей. Мама не разрешала. Ленуся, тетя Лизочкина, взяла ее один раз на каток зимой, Лизе тогда лет десять уже было. А потом у нее воспаление легких случилось. Как мама тогда ругалась! На Ленусю, конечно, не на Лизочку. И больше ни-ни, ни коньков, ни лыж: « Девочка слабая, пневмония три(!) раза уже была, в гроб ее вогнать хочешь?! » Лизочку с четырех лет на танцы водили, это и красиво, и для фигуры хорошо, и в помещении.

Лиза танцы ненавидела. Девочек в купальничках черных и юбочках из тафты ненавидела. И себя в такой же юбочке в зеркале ненавидела. Но не спорила, ходила. Пока мама с Ленусей на какой-то их концерт в местном ДК не пришли и не посмотрели. У них преподавательница была на Айседоре Дункан помешана: « Импровизация… Слушаем музыку, чувствуем ее… Видим образ… танцуем его …» Эту импровизацию к концерту они репетировали полгода. И вот на первом плане девочки постарше красиво движутся под какой-то ноктюрн, а во втором ряду те, что поменьше, и Лиза крайняя слева. В музыку она не попала ни разу, двигалась угловато, поворачивалась не в ту сторону, куда все. В общем, Ленуся потом смеялась, а мама тащила ее за руку домой, бежала рысью, будто опаздывала куда, и молчала. И дома уже: «Это, вообще, что? Ты сколько лет уже на эти танцы? И что? Ты же пляшешь с грацией прострелянного навылет шезлонга!» Когда в маминой речи возникла пауза, Лиза тихо сказала: «Айседор из меня не вышел» и демонстративно вздохнула. Она ликовала: « Конец! Конец танцам! Больше мама ее туда не поведет. Позориться не захочет ».

– Вот, держись, – Наталья подтолкнула к Лизе большого пластикового мишку, с двух сторон из него торчали черные ручки, – только не дави сверху сильно, опрокинется.

Лиза толкнула слегка медведя вперед, переступила ногами. Не поехала, нет конечно, пошла по льду. Наталья не отставала:

– Присядь пониже, ноги-то согни в коленках, на прямых не поедешь. Еще пониже, будто попой стул ищешь. Вот, молодец. Теперь одной ногой толкаешься, на другой скользишь. Вот, вот, умница. И так все время, раз-два… Раз-два…