Юлия Фомина - Так, как должно быть

– Мама, прошу тебя, не надоедай девушке, – начал я, подойдя к матери и Анне уже на улице.

– Ну что ты, Николя, она мне совсем не надоедает, – уверила меня Анна и, зная ее, понял, что это действительно так.

– Николя? – мама не могла такое пропустить. – Это интересно, – тут же продолжила она, глядя на меня. Мы с Анной даже не нашлись, что ей ответить, но маме и не требовался ответ, она, как ни в чем небывало, продолжила говорить. – Анна, обязательно приходите с бабушкой ко мне в лавку, раз она такой искусный ценитель прекрасного. – Мама уже держала девушку за обе руки, – только обязательно предупредите меня. Николя… – она сделала паузу и посмотрела на меня, – даст вам мой номер. Я тоже тогда подъеду с вами повидаться.

Чарльзу и Норе сей разговор не был интересен и, попрощавшись с моей мамой, они спокойным шагом уже направлялись к зданию банка, о чем-то разговаривая.

– Обязательно, – согласилась Анна. – Было приятно с вами пообедать.

Мама отпустила руки Анны, они обнялись, и девушка тактично отошла.

– Ник, – начала мама, повернувшись ко мне, она сделала паузу. – Или Николя? – она изучала мою реакцию с улыбкой, я держался равнодушно, но в итоге не смог не улыбнуться в ответ.

– Она для меня очень хороший друг, – объяснил я, стараясь сохранять серьезное лицо и не выдать тот факт, что я сам млел от этого «Николя».

– Я так и поняла, – лишь ответила мама. – Я была рада с тобой повидаться. Обязательно повторим.

И я посадил ее в машину – водитель ждал ее все это время у ресторана.

С тех пор раз в неделю я посвящал свой обед маме, слушая ее рассказы об отце и Алексе, рассказывая ей о работе, об отношениях с Барбарой. Моя же мать в основном молча слушала и отказывалась давать советы, кроме как «чаще говори с ней о своих чувствах», или «будь терпимей, она еще очень юная», хотя в ее взгляде читалась фраза «я же говорила». Лишь однажды она задала вопрос, который поставил меня в тупик.

– Ты не думаешь, что поторопился со свадьбой?

Я не сразу ответил, прокручивал несколько раз в голове, прежде чем смог сформулировать что-то осознанное.

– Ты про возраст или про выбор? – задал я вопрос, посмотрев ей прямо в глаза. Она сидела напротив меня, за столом, в том самом японском ресторане, где мы впервые встретились в обеденное время. Как всегда прекрасна и безупречна – уложенные привычными волнами каштаново-золотистые волосы, едва доходившие до плеч, изумрудные серьги, которые она практически не снимала, несмотря на всю свою коллекцию украшений, и все из-за того, что они идеально подсвечивали ее зеленые глаза. Я совершенно упустил момент, когда эти глаза стали так очевидно светится лучами морщинок. Несмотря на то, что даже эти морщинки смотрелись на ней безукоризненно, мне не хотелось принимать тот факт, что эти лучи, расходящиеся от внешних уголков глаз, со временем становились все глубже и глубже. Она улыбнулась, и морщинки еще больше заструились по ее лицу в разных направлениях.

– Это не имеет значение. Важно, что пришло тебе в голову, когда ты формулировал ответ на мой вопрос, – ответила она, и наклонилась чуть вперед, будто стараясь быть ближе ко мне, поддержать мое, как она думала, откровение. Я был к этому не готов и рефлекторно откинулся на спинку дивана, на котором сидел.

– Не думаю, что отец задавал себе этот вопрос, когда женился на тебе, – лишь ответил я, то о чем действительно думал в этот момент.

– Ты – не твой отец. Вы совершенно разные и это прекрасно. Тебе не нужно быть на него похожим. – Сейчас на ее лице уже не было никакой улыбки, только оттенок тревожности. Я лишь ухмыльнулся на ее слова и подумал: «Если бы я не стремился быть похожим на отца, где бы я сейчас был и чтобы делал?». Но даже сам не знал ответа на свой вопрос.

– Что-то мне подсказывает, что если я еще раз задам вопрос такого рода, то останусь без обедов с тобой, – рассмеялась мама, возвращая нам прежнюю комфортную атмосферу.

– Имей в виду, – кивнул я ей ответ с улыбкой, слегка приподнимая бровь.

В любом случае, мне всегда приятно было проводить с ней немного времени вот так, болтая обо всем на свете за обедом. Всю свою сознательную жизнь я был сыном отца, а мама была вся для Алекса, и эти наши обеды были чем-то особенным для меня-мальчишки.

Я не стал уточнять почему, но Анна в лавку к моей матери так и не сходила, она также отказывалась составить мне компанию на обеде с мамой раз в неделю, ссылаясь на то, что не хочет быть лишней. Разубеждать ее после третьей попытки не стал. С Барбарой Анна также больше не виделась. Единожды, еще в первый месяц после свадьбы, я позвал ее к нам домой по настоянию моей жены пригласить коллег к нам на ужин, но тогда сама Барбара подцепила какой-то грипп, и все отменилось. От последующих предложений составить нам компанию вне дома Анна всегда отказывалась. Видимо, тот случай в баре ее сильно смутил, хотя стыдно ведь должно было быть мне. Наверное. Признаться честно, мне и не очень хотелось идти куда-то с Барбарой и Анной вместе, по отдельности – я бы с радостью, а вместе – какой смысл? Анна – мой друг, и мысль о том, что Барбара тоже хочет с ней подружиться, меня почему-то не радовала. Для меня вообще казалось правильным, что, чем меньше они будут видеться и пересекаться, тем будет лучше. Даже сегодня я был рад, что Барбара почувствовала себя нехорошо и не смогла мне составить компанию вечером. Сегодня весь наш банк собирался на рождественскую вечеринку в ресторане отеля «Кроун Плаза». Все сотрудники, по желанию с парами, были приглашены, и нужна была веская причина для отказа от посещения мероприятия.