Арина Амстердам - День последней капли

Потом немножко поболтали о премьер-министре Балкененде и войне в Ираке – и Ники, отказав в благосклонности круассанам, уехала домой. Женьку знакомство в принципе успокоило, как будто заглянув в глаза смерти, она смирилась с неизбежным. И потом, врач с ласковым взглядом вызвал бы подозрение в коварстве, взгляд же Николь и ее подчеркнутая черствость не оставляли сомнений: она засверлит Женьку насмерть. Поверить, что человек с такими глазами не окажется садистом, было крайне трудно, но ведь папа так редко о чем-нибудь просит. Потом, наедине он долго уверял дочь, что в изуверских наклонностях Николь не замечена. Исходя из внешности, Женька сделала обратный вывод, но папа есть папа. Женька обещала на прием сходить. Папа не может так глобально ошибаться в человеке. Женька что есть сил напрягла воображение, и добавила чертам Николь нежной пастели. Самообман, но разве лучше стучать зубами от страха! Так или иначе, но ей придется стойко вынести визит к этой дьяволице.

Так они и познакомились тогда, на радость папе и к полному взаимному неудовольствию. Неудовольствие Женьки объяснялось банальным страхом, причина дурного настроя Ники была менее очевидна.

Ну что ж, рано или поздно они должны были встретиться, каждая это понимала. И всё же, знакомство прошло тошновато. Женьке не понравилось.

В тот вечер, когда она села писать автобиографию, она увидела Николь у отца второй раз, и стало понятно – визита не миновать. Она вышла от отца подавленная. Любое мероприятие, если оно не в прямом эфире, можно скоординировать, вырезать лишнее, прописать сценарий по наименее болезненному маршруту. Только не поход к стоматологу. Тут надо вести себя с достоинством, что бы ни случилось, а случится, конечно же, всё самое худшее.

Женька вернулась домой и села на пол перед ноутом. Вышла в мессенджер, нашла Лу и быстро отстучала:

«Привет, как дела?»

Лу ответила не сразу, и у Женьки было время дважды покрыться мурашками, представив грядущие события в кабинете доктора Фридман. Белое кресло, на окне решетка, зловещий запах стерильности из каждого угла. Ни один предмет не пахнет отдельно, все вместе. Она сядет в кресло, ее запястья пристегнут к подлокотникам, на горле защелкнется стальной ошейник. В лицо направят яркую лампу, жаркую, слепящую – и перед ней возникнут прозрачные глаза-циферблаты над белой маской. Светло-голубые в черных ободках. Николь не удастся зловеще расхохотаться своими идеальными зубами – маска скроет их, но взгляда будет достаточно, Женька забьется, закричит…

«Привет, Женя, нормально, как у тебя?»

Euguar: Я начала писать автобиографию. И отец нашел мне стоматолога. Лучшего из лучших.

Лу: Прекрасно. Ты всё еще боишься?

Euguar: Все еще! Я еще больше боюсь! Ты бы ее только видела!

Лу: Что-то не так?

Euguar: У нее бесцветные глаза.

Лу: О, так ты уже ходила на прием?

Euguar: Она была у отца. Это его друг. И зачем я ему сказала, что пять лет не хожу к стоматологу?! Все-таки родителей надо беречь от правды. Так безопаснее.

Лу: Но ведь это и правда ненормально! Пять лет!!!

Euguar: Брось! Если не беспокоят, зачем их ковырять!

Лу: Не ковырять, а осмотреть. Не все повреждения беспокоят. А вдруг потом кариес или вообще выпадет.

Euguar: Нет, я иду на эту пытку только ради папы.

Лу: Иди еще ради меня, если тебе нужен подвиг, но если она обнаружит проблемный зуб и вылечит, ты поймешь, ради кого на это шла.

Euguar: ОК!

Женька подумала, что ради Лу даже в туалет лишний раз не сходит, но оставила это при себе.

Лу: Мне звонила Анне, хочет познакомиться с тобой.

И тут что-то искусственно притушенное до поры внутри Женькиной груди стало закипать и требовать выхода.

Euguar: Я уверена, что дело было так: твоя неведомая мне подруга Анне звонила тебе по какой-то ерунде, ты села ей на уши и два часа рассказывала обо мне, не давая слова вставить. Она из вежливости тебя дослушала. А потом ты сказала «я непременно вас познакомлю» – и она не смогла отбиться. Кстати, кто это – Анне?

Лу: Я же тебе рассказывала о ней, моя школьная подруга. ( Лу никогда не придает значения Женькиным эмоциональным всплескам, и от этого ощущение ошейника еще резче ). Мы были неразлучны. Она научила меня целоваться.

Euguar: Мне обязательно с ней знакомиться?

Лу: Дженни, ревность – это глупо!

Euguar: Глупо не это! Глупо думать, что я тебя ревную. Почему ты считаешь, что всем есть дело до того, с кем ты целуешься, спишь, ходишь в бассейн? Правда думаешь, что кого-то кроме тебя это заботит? Лу, ты эго-маньяк, тебе лечиться нужно, запишись к специалисту, я оплачу.