Наталья Литвякова - Черти-Ангелы Натальи Викторовны

– «К кому, к кому»? – передразнила меня Алинка. Потом вспомнила, как бабушка Сара с третьего этажа называла своего внука Павлика в особенных случаях, вроде опрокинутого бидона со сметаной, или покупки мороженого вместо хлеба. Вспомнила, и с удовольствием за ней повторила. – К этому адиёту, к Кирсанову, к кому ж ещё! Посидели, поболтали, чайку попили, то да сё…

Она многозначительно примолкла, дала время оценить пресловутые «то да сё», полюбопытствовать.

– Ну? – упустила я свой шанс проявить любознательность.

– Баранки гну! И вдруг… – драматическая пауза. – Предки его нежданчиком объявились. Видите ли у них на даче воду отключили, делать там нечего, вот они и вернулись. А я, вся такая, почти из трамвая. Конфеты жру, чай из парадного сервиза попиваю! Его, может, из серванта тридцать лет и три года не доставали.

Алинка фыркнула презрительно, снова переживая картину возвращения родителей Кирсанова.

– А у них, прикинь, конфеты – шоколадные, сто лет не ела! Вкусны-ы-е! И нате вам, картина Репина «Приплыли»! Ты бы видела его мамашу! Зыркнула на меня так, как будто я у неё червонец свистнула. А одета как? «Бурду» отродясь не листала! Говорит: «Артем, мы устали, хотим отдохнуть, а тебе заниматься нужно, ты, что, забыл?» – гнусаво протянула подруга, скорчила уморительную рожицу.

Я рассмеялась.

– «Так что, давай, закругляйся, прощайся с девушкой», – продолжила цитировать мадам Кирсанову Алина, и вскочила в возмущении, – нет, ты понимаешь? «Прощайся с девушкой»! Девушек вообще-то провожать нужно! Ночь на дворе! – тот факт, что за окном солнышко светило, время детское – семь часов и горшки, как у нас во дворе говорили, ещё не свистят, Алинку ничуть не смутил.

– И?

– И этот нехороший человек, этот редиска, в общем, так испугался мамочку, что буквально вытолкал меня из квартиры, прикинь! Я чуть конфетой не подавилась!

– Ты, конечно, сопротивлялась?

– А как же! – гордо кивнула Алинка, – ты ж меня знаешь! Но максимум чего я достигла, так это шёпота «Подожди меня внизу». Вот трус! И такой играет на гитаре?! А я, как порядочная, ещё минут десять возле подъезда ждала, а там ни тенёчка, ни пенечка, жарища!

– При том,что ночь на дворе, – хмыкнула я, не удержавшись от комментария. Алина и бровью не повела.

– Ни тенёчка, ни пенёчка, повторяю для особо одаренных! И я, как дура, стою, жарюсь, жду у моря погоды. Потом думаю, пойду за дом, там хоть деревья.

– Тенёчек, пенёчек.

– Ага! – согласилась подруга и хихикнула. – Ну ты и язва, Наташ! Не перебивай!

– Слушай, а зачем ты ждала? Я бы ушла.

– Уйти? Да ты чё? Оставить все как есть, без последствий? Мать, ну, ты даёшь! А как же скандал? Как же кактус между кроватями? Нет, это не по мне! Товарищ должен знать, что думают о нем соратники по партии!

Конечно, куда ж без этого! Разборки на потом – точно не по Алинке.

– И чего ты дождалась?

– А вот тут-то самое интересное.

«4 мая 1989г.

Привет, Дневничок. Прости, давно не писала. Сам понимаешь, экзамены. То тюлень позвонит, то олень. Шучу. Кому я нужна? На самом деле у меня была мысль. И я её думала. Ладно, ладно. Я буду серьёзна.

Приходила Алина. Она рассталась с Артёмом. Как оказалось, за гитарой пряталось сердце предателя. Алина случайно подслушала его разговор с родителями. Она ему не подходит, видите ли. Потому что а) порядочные девочки в гости к мальчикам не ходят, когда его родителей нет дома; б) порядочные девочки не носят таких коротких юбок, как у прости-господи; в) порядочные девочки учатся сами и не мешают другим. А у Артёма поступление в РИИЖТ на носу. И вообще, порядочные девочки многое чего не делают, из того, что сделала Алинка. Вот так».

Я отвлеклась от тетради, вспоминая визит подруги.

– И чего ты дождалась?

– А вот тут-то самое интересное. Оказывается, порядочные девочки на конфеты не накидываются, как с голодного края и и по основаниям без спроса не шарят, чужие сервизы не берут. При том, дорогая телепередача, что мальчик сам сервиз достал!

Алинка фыркнула.

– Окна у них выходят на ту сторону, где я, как пасочка, на пенёчке сидела, прикинь? Всё-всё слышно в форточку. В открытую. Ещё я услышала, что ему, Артёмке, моему ненаглядному, надо к поступлению готовиться, «а не по девкам бегать»! Я – девка!!! – у подруги аж голос зазвенел от обиды и слезы на глазах выступили. – Как будто я шваль какая уличная, а он меня снял и в дом притащил!

– Так и сказала?! – ужаснулась я.

– Ну! Тоже мне, интеллигентка-дачница! Она ему говорила гадости про меня, а он ей ни слова, ни полслова против не сказал, понимаешь? Я так надеялась! Мог бы сказать, что я не девка, хотя бы, не говоря уже о том, что я – его девушка, а он… Да если б моя мать так на него пёрла, я бы грудью на его защиту встала, не то, что этот трус и предатель! Кранты! Развод и девичья фамилия, расстались и забыли! – подруга рубила ладонью по воздуху—точку ставила. – Если предал в малом – предаст и в главном! Видела бы ты его рожу, когда я высказала Кирсанову всё, что думаю о нём и его мамочке! Вышел ко мне, как ни в чём не бывало, а вот хренушки ему! – Алинка скрутила дули и ткнула их в окно, как будто в него Артём заглядывал.