Айгуль Трофимова - Честная ведунья избавит от одиночества

Она была в том возрасте, когда голова хочет денег, тело – секса, а душа – эмоций. Об этом размышляла Света в обеденный перерыв в четверг. Несмотря на холод, она вышла на балкон. Шум редакции остался за дверью. Света пригубила горяченный кофе со сливками, но обожгла язык и отодвинула от своих красиво очерченных губ кружку. Это была белая редакционная кружка, на которую нанесли логотип информагентства – красную молнию.

Всем было известно, что «Молния» не оправдывала своего названия. Сотрудники из конкурирующих изданий посмеивались и предлагали коллективу «Молнии» переименовать информагентство в «Гром». Так они намекали на то, что новости «Молнии» попадают на ленту уже протухшими. Конечно, звучало это крайне обидно, но что есть, то есть. Новостные заметки здесь зачастую публиковали не только позже, чем местные конкуренты, но и позже, чем федеральные СМИ. Сенсационных или разоблачительных материалов не было и вовсе. Хотя иногда журналистам и удавалось «выстрелить» свежей информацией. Но в основном это случалось в те дни, когда она сама шла им в руки, а также после планёрок, когда сотрудники получали особенно мощный нагоняй от Аллы Геннадьевны. Обычно же редакция погружалась в сонное, монотонное состояние. Здесь стояла тишина, нарушаемая стуком пальцев по клавишам клавиатуры. Эту мелодию Светлана привычно слушала каждый день. Каждый день она поднималась пешком на четвёртый этаж издательского дома, которому принадлежала и редакция «Молнии». Она здоровалась с уборщицей, с которой неизменно сталкивалась в дверях. По сырому полу, стараясь не оставить следов на линолеуме, она на носочках продвигалась к своему столу, чтобы занять своё обычное место.

Этой редакции, как и издательскому дому в целом, всегда не хватало рук, поэтому сотрудники вынуждены были представлять собой универсалов. Светлана была фотокорреспондентом и фоторедактором. Она следила за фотобанком, принимала факсы, искала сюжеты для фоторепортажей, напоминала журналистам о конференциях и даже о заседаниях суда. Её стол был завален приглашениями и афишами. Перед ней лежал огромный, исписанный пометками ежедневник-календарь. Обычно Света предлагала несколько мероприятий редакторам разделов, а уже те соображали, что именно можно из них выжать, и раздавали задания. Это она должна была кричать: «Ледяной дождь! Надо срочно снимать!». Но вместо неё это сделала Алла Геннадьевна.

Кощеевна работала в «Молнии» со дня её основания, а это не менее девяти лет. Она ещё помнила те дни, когда информагентство в числе лучших попадало в рейтинги СМИ, когда в редакцию звонили не только сумасшедшие, но и преданные читатели. Бессменная Геннадьевна – женщина без возраста – была худощавой, острой на язык, самоуверенной и жёсткой, стремительной и неунывающей. Она как будто имела на жизнь чёткий план. Упадок «Молнии» она считала временным. И, видимо, потому не спускала своим подчинённым недолжного отношения к работе. А уж попасть ей под горячую руку!

Света обычно стремилась хорошо выполнять свою работу – не прыгать выше головы, но и не халтурить, чтобы не привлекать внимания начальницы. Ей вполне хватало стресса от того, что творилось у неё внутри. И она избегала всего того извне, что могло бы её потревожить. После разочарований в своей жизни Светлана решила, что главное – найти гармонию. Сейчас она не была уверена, что выбрала для этого правильный метод. Светлана пыталась создать вокруг себя некую защитную оболочку. Быть ничем не примечательной, но и не отталкивающей. Иметь знакомых, но не заводить панибратских отношений. Работать, но не спотыкаться, пытаясь взбежать по карьерной лестнице. Она пряталась за всем этим. Жила, словно была второй куклой в прозрачной матрёшке.

Сейчас, стоя на балконе, Света смотрела сверху на скелеты деревьев, на серые крыши гаражей, автомойки и нескольких частных домов. Она остро чувствовала, что её метод рухнул. Ей не удалось укрыться от естественного желания каждого человека – она хотела быть любимой. Даже чётко знала, кем именно хочет быть любимой. И что же с этим делать? Как можно избавиться от невыносимой тоски, от этого огня, который сжигает всё нутро? Как можно вырвать его из мыслей, из памяти, из головы? Как можно заставить тело не томиться в ожидании ласк? В ожидании его объятий, запретных поцелуев? Она не знала ответов на эти вопросы. Не знала, у кого могла бы об этом спросить. Ей нужен был тот, кому смогла бы излить свою душу, кому могла бы открыться. Может быть, ей стоило открыться ему? Рассказать ему всё? Всё-всё, не утаивая, не заигрывая – всё начистоту! Но как такое рассказать? И разве он этого не знает? Нет, он не потушит пламя, а только распалит. А ей этого совсем не нужно. Или нужно? Не этого ли она ждёт? Не этого ли она так долго ждёт от него?