Татьяна Алюшина - Судьба непринятой пройдет

– А я напомню, – все так же театрально «порадовалась» она выпавшей возможности. – Отгуляла только половину, потому что: «Потом, Агата, будет тебе отпуск и отгулы, все будет, а прямо вот сейчас срочно надо поработать, у нас сплошная запарка», – процитировала она.

– Вот именно! – встрепенулся Хазарин, как любое начальство не переносивший, когда подчиненные подлавливали его на ошибках и невыполненных обещаниях. И врубил недовольство новой волной: – Потом отгуляешь, Агата. А то, что у нас сейчас самая запарка и самые продажи, ты и так знаешь.

– А мне сейчас надо, Александр Романович, – произнесла спокойно-ровно Агата, как-то в момент остыв. – Потом, конечно, тоже, как и положено по трудовому законодательству. Все, что по нему положено. Но отпуск мне нужен сейчас.

Он посмотрел на нее продолжительным тяжелым, буравящим взглядом, посопел в крайней степени недовольства и предупредил:

– Уволю к чертовой матери.

– Увольняйте, – легко согласилась Агата.

Очень хотелось добавить: «Да и хрен бы с вами», но она сдержалась. Развернулась и вышла из кабинета, медленно-аккуратно закрыв за собой дверь.

– Ну, что? – поинтересовалась у нее Прекрасная, оторвавшись от документа, который изучала.

– Гневались, бумазейкой трясти изволили, ликом краснели, глаза пучили, кричали. Обещались уволить, – отрапортовала Агата.

– Остынет, – уверила секретарь, махнув рукой.

«А в принципе, – подумалось Агате, которой отчего-то вдруг сделалось легко и бесшабашно, – действительно: ну уволит – и хрен бы с ними. Не пропаду ведь».

– А не остынет, да и ладно, – смело заявила она веселым тоном и тоже махнула рукой.

Елена Дмитриевна не ответила, посмотрела на нее странным, изучающе-вопросительным взглядом, чуть приподняв одну царственную бровку.

Но Агате было уже не до трактовок взглядов Прекрасной, даже особенных. Торопливо попрощавшись, она выскочила из приемной.

Она почувствовала, наконец, себя свободной! И это было прекрасное ощущение, просто замечательное! Прямо как-то вот хорошо!

Вообще-то она пришла на работу только для того, чтобы получить полагавшиеся ей отпускные, отдать сделанный ночью перевод Ларисе Лагиной, взявшей на себя поставщиков Агаты по распоряжению руководства и, ясное дело, сильно недовольной этим обстоятельством. Ну и «проставиться», как полагается по офисным законам, за отпуск коллективу – принести закусить-выпить и тортик в дополнение, особо выделив вниманием ту же самую Лагину, презентовав ей бутылку дорогущего шампанского на Новый год.

Ну а как? Всем известно, что поддерживать легкие нейтрально-дружеские, условно-доброжелательные отношения с коллегами жизненно необходимо, иначе в офисном террариуме не выживешь – устроят тебе медленное аутодафе, останки размажут по экологически безопасной отделке стен их новенького офиса и с удовольствием спляшут на обгоревших костях.

Все по законам бытия в рамках тесных, «душевно» сплоченных отношений офисного планктона.

Агате, как она и рассчитывала, честной и щедрой «проставой» удалось слегка притушить градус зреющего недовольства и черной зависти коллег, раздражившихся по поводу «предательницы», сумевшей каким-то чудесным образом вырваться на свободу во время самого нервного и тяжелого периода новогодних продаж.

Понятное дело, что ее отпуск станет в их отделе самой обсуждаемой темой на несколько дней и не успеет за Агатой захлопнуться дверь, как любимые коллеги начнут хейтерить отступницу с особым эстетическим удовольствием, строя версии ее «побега» одна другой экзотичней. И будет эта тема муссироваться и перетираться ровно до того момента, пока кто-то знатно не накосячит, выступив на корпоративной новогодней тусе, став новым предметом горячего обсуждения сослуживцев и потеснив в первенстве главных новостей раздражающий факт внезапного отпуска Агаты.

Ни разу не сомневаясь, что именно так все и произойдет, Агата напустила туману о жизненной необходимости срочного отъезда, пообещала особо злостно завидовавшей и негодующей коллеге нечто мутное из серии никогда не исполняемых зароков: «Ага, подменю обязательно, как только вернусь, и работу твою сделаю, а как же!», – торопливо попрощалась и выскочила из офиса.

С чувством облегчения и приятной, заслуженной свободы она махнула охраннику, сбежала по лестнице запасного хода, подналегла, открывая тяжелую дверь на тугом возвратном механизме. Дверь недовольно громыхнула за спиной, неохотно выпустив выскочившую стремительной пулькой в морозную серость московских сумерек Агату.