Имоджен Эдвардс-Джонс - Тоскана для начинающих

Она встает и возвращается к лужайке перед домом. Благодаря гравийной подъездной дорожке и каменным львам на задних лапах, венчающим колонны у входа, «Casa Mia» выглядит с шоссе ужасно щегольски. Мэри спускается по дорожке, камни застревают между пальцами ног. Стоя возле ворот, она обрывает увядшие бутоны с красного розового куста, который, кажется, вознамерился перерасти ограду сада. Отламывая засохшие головки, чтобы освободить пространство для новых цветков, Мэри слышит звук приближающейся машины. Прежде чем ей удается спрятаться, синий джип притормаживает, чтобы обогнуть дом. Тонированные стекла подняты, но из-за яркого солнца можно разглядеть два силуэта. Один из них в бейсбольной кепке. Мэри машет рукой.

– Американец, – бормочет она, замечая, что ей тоже машут в ответ.

Мэри поворачивается и, поддерживая свою округлую грудь одной рукой, ссутулив плечи, направляется к дому, выбирая дорогу между камней. Поднявшись наверх, она стучит в дверь комнаты матери.

– Мам?

– Мм-м? – Из щели под дверью доносится стон.

– Привет, мам, уже десять, – говорит Мэри.

– Мм-м, – отвечает Белинда.

– Мне кажется, минуту назад я видела, как JVIHMO проехали американцы, – произносит Мэри и ждет ответной реакции.

– Что-о-о?! – кричит Белинда по-птичьи, как индюшка перед Рождеством. – Что? – повторяет она и распахивает дверь спальни. На ней мятая ночная рубашка, доходящая до щиколоток; темные волосы практически стоят дыбом – должно быть, так выглядела Чери Блэр после победы мужа на выборах.

– Ага, – кивает Мэри. – Только что. Они проехали мимо. Я помахала им рукой.

– Ты помахала им рукой?

– Да.

– Зачем ты это сделала?

– Я пыталась быть дружелюбной.

– Дружелюбной? С чего бы это вдруг? – Белинда чешет в затылке. – В каком направлении поехала машина?

– Они ехали вниз по долине, к дому.

– Что значит «они» ?

– Их было двое.

– Два американца ?

– Похоже на то.

– Двое, – говорит Белинда, корча гримасу, будто унюхала чрезвычайно неприятный запах. – Два американца… Пожалуй, я лучше оденусь.

Через пять минут Белинда снова на террасе в свободных темно-синих брюках и блузке в цветочек. Бинокль наготове: она прочесывает взглядом склоны долины.

– Ну, ты была права, – объявляет она Мэри. – Синяя машина там, и вокруг нее возятся три или четыре человека. Интересно, кто из них – он. – Белинда старается поточнее навести фокус.

– Зайдем их поприветствовать? – предлагает Мэри.

Разумеется, нет, – заявляет Белинда, и ее Маленькие голубые глаза округляются от ужаса. – Появиться там? Непредставленной? Ты что, думаешь, я уже совсем в отчаянии?

– Это было только предложение, – пожимает плечами Мэри. – Мы можем им что-нибудь принести.

– Не будь смешной, – говорит Белинда. – В любом случае нам нужно… – Ее голос слабеет, она навострила слух. – О черт.., Ты слышала звук машины?

– Машины?

– Да, – говорит Белинда.

Глухой звук захлопывающейся дверцы машины спускается по склону холма.

– Черт бы побрал, Господи Иисусе! – шипит Белинда, сужая свои маленькие глазки. – Не говори мне, черт возьми, что эти чертовы постояльцы-бельгийцы приехали так чертовски рано, потому что я, черт… Здравствуйте. – Белиндина дежурная улыбка хозяйки пансионата расцветает как раз вовремя. – Здравствуйте. – Она машет рукой худому мужчине, стоящему возле железных ворот в начале подъездной дорожки. – Раненько вы! – сообщает она ему с тихим смешком. – Правда, черт возьми, рано! – бормочет она сквозь зубы.

– Я очень много извиняюсь, – говорит худой мужчина. – Просто не было транспортов из Пизы.

– Бо-о-оже, – говорит Белинда. – Что, совсем никакого транспорта?

– Совсем никаких транспортов. – Он улыбается, показывая зубы.

– Ну, на самом деле это… превосходно!

– Нам идти тут? – спрашивает мужчина, показывая на входную дверь.

– Да-да, – кивает Белинда. – Проходите через эту дверь. – Она улыбается. Он поворачивается спиной: Белинда вздыхает, и ее плечи ссутуливаются при мысли обо всей этой докуке. – Ну что ж, давай, – говорит она Мэри, – теперь счастливые лица до конца сентября.

– Ага, – кивает Мэри. – Счастливые лица.

– Ради Бога, Мэри, – добавляет Белинда, глядя на полуголую дочь, – пойди и надень хоть какую-нибудь, черт возьми, одежду.

Белинда решительно уходит с террасы и отправляется в гостиную, задумав преградить бельгийцам путь. как напористая сторожевая собака, метящая свою территорию, она рысцой достигает нужного места: руки скрещены на груди, на лице застыла улыбка. Она обходит комнату кругом, закрывая ящики, двери и шкафы, и встает как бы невзначай возле умеренно счастливых-сопливых семейных фотографий.