Брук Лин - Капкан

Интересно, если он, не желая того, творит со мной такое, то что будет, если он этого захочет?

– Обработай рану. Не хватало, чтоб ещё эту машину испортила, – приводит в чувства, отпускает меня и садится в машину.

Нервно иду к пассажирскому сидению, касаясь губы и проверяя её на наличие крови. И в правду, кровоточит. А я то, наивная, подумала, что родила в нем интересные чувства к себе (конечно, Медея, помечтай на досуге).

Сев в автомобиль и приняв протянутую им аптечку, диктую адрес дома родителей. Решаю, что после тяжёлого дня лучшим отдыхом для меня будет встреча с родными людьми. Откинув спинку сидения и устроившись поудобнее, закрываю глаза и ухожу во власть Морфея на несколько часов.

Доезжаем до дома ближе к полуночи. Нехотя благодарю его и выхожу из машины, хлопнув за собой дверью. За десять часов дороги, мужчина не проронил ни слова. Ни о чем ни разу не спросил, ничего ни разу не сказал. Лишь однажды, на полпути, остановился у магазина и принёс мне воды с хот-догом, будто чувствовал, что ещё чуть-чуть, и я помру от голода.

Дохожу до квартиры, а внутри все съёживается, скручивается, заставляя задыхаться. Чувствую, что ждала от этой поездки больше, чем она подарила. Мне просто непонятно, как здоровому молодому мужчине может быть неинтересна девушка, вроде меня.

Звонок в дверь, и вскоре передо мной появляется Эмми. При виде меня, девушка расплывается в улыбке и бросается в объятия.

– Родная, рада тебя видеть, – прижимаю ближе к сердцу.

На радостный смех сестры, выходит мама и на ее лице появляется улыбка. До тех самых пор, пока они обе не замечают раны на моем лице.

– Не переживайте, – опережаю их вопросы, – Я сегодня поскользнулась в ванной.

– Как не переживать? – мама берет мое лицо в свои руки и рассматривает его внимательно. – Ты все обработала? Нигде не болит?

– Уже нет, все хорошо, правда, – улыбаюсь шире и заключаю её в крепкие объятия.

– Ох, доченька, не пугай так, – обнимает в ответ.

Мы входим в дом, там нас встречают папа и дядя с тетей. Давно не виделась с ними, поэтому была искренне рада их сейчас встретить. Они одни из немногих, кто всегда рядом с нашей семьёй. И для меня это ценно.

Немного посидев и рассказав взрослым о вымышленной перспективной работе в салоне, я замолкаю и стараюсь больше не говорить ни о чем. Когда-то давно, я ненавидела ложь и отказывалась врать родителям. Сейчас я её тоже ненавижу, но теперь будто соткана из неё, как бы прискорбно это не звучало. Мама может быть ничего не замечает и верит каждому моему слову, но я вижу и чувствую, что отец подвергает мои слова сомнениям, подозрительно всматриваясь вглубь моих глаз. Будто пытается ворваться в душу и узнать, что же на самом деле происходит. А я этого не хочу. Боюсь снова ранить. Поэтому, лучше больше молчать и чаще улыбаться.

Позже, все решают остаться с ночёвкой у родителей. Мы с Эмми, как в детстве, прячемся в нашей комнате, укрываемся одеялом, берём в руки по стакану какао и принимаемся за разговоры, длящиеся до самого утра.

– Мне надо так много тебе рассказать, – возбуждено начинает она. – Это была такая насыщенная поездка. Я столько увидела, со столькими людьми познакомилась. И все благодаря тебе, сестрёнка, – тихим шёпотом заканчивает своё предложение.

Улыбаюсь, разглядывая её счастливое лицо. Нет ничего лучше таких моментов. И нет ничего, чтобы я не смогла сделать ради того, чтобы её счастье длилось долгие-долгие годы. Она важнее всего на свете. Она моя искренность. Она та, в ком осталась жить частица моего раненого сердца. Она лучший хранитель моей любви.

– А ещё, я влюбилась, – выговаривает на одном дыхании и с опаской смотрит в глаза.

– Влюбилась? В кого? – приятное волнение окутывает с головой. Знаю, что у неё такое впервые, от того подобное заявление ещё более волнующе.

– Обещаешь, не ругаться и не говорить родителям? – смотрит, прикусив нижнюю губу.

В голове уже крутятся десятки мыслей о том, что этот парень взрослый мужчина или возможно кавказской национальности, а возможно и то и другое. Дрожь по телу.

– Обещаю!

– Это сын Ханукаева, – шепчет, будто боится, что нас кто-то может подслушать.

– Роланд? – ужасом вырывается из уст.

Щемящее чувство в груди. Хочется выдохнуть, но будто ком застревает в горле. Мысль, что ей может нравится этот человек, сотрясает за доли секунд.

– О нет! Мне от одного его вида становится плохо. Я про Османа, его старшего брата, – стонет умирающим голосом, а я выдыхаю с облегчением. – Красивый, умный и такой добрый.