Брук Лин - Сон и явь. Перепутье

Я не замечаю, как мы доезжаем до нужного места. Выходим из машины, и Итан ведёт меня ещё пару минут по знакомой мне улице. Когда он говорит, что мы пришли, я не верю своим глазам – передо мной стоит фургон, украшенный гирляндой с светящимися лампами. Тот самый, куда приводил нас папа. Меня окутывает лавина приятных чувств. Я смотрю на все те же деревянные столики, на старичка, что убирает тарелки с одного из них, и мне кажется, что не было этих двух лет, что сейчас к нам присоединятся родители с сестрой, закажут по любимому блюду и будут много смеяться над шутками Лианы.

– Это любимое место моего дяди, – начинает Итан, пока мы идём в сторону фургона. – Он любил это место настолько, что водил меня только сюда.

Хочу рассказать ему про папу, но не успеваю, нас замечает мистер Вернер. Увидев Итана, он кладёт тарелки обратно на стол и подходит к нам.

– Дорогой мой, как давно тебя здесь не было, – пожав друг другу руки, они обнимаются.

– Прости, Уил, много работы.

Они отстраняются друг от друга, и мистер Вернер переводит взгляд на меня. Пару секунд молчит, разглядывая моё лицо.

– Марианна? – хмурит брови, словно не веря своим глазам. – Доченька, ты?

– Здравствуйте, Уил, – подхожу к нему ближе и заключаю в объятия. – Рада вас видеть.

Он крепко обнимает меня в ответ. Не имея никогда дедушки, я всегда представляла его своим родным.

– А я то как рад тебя видеть, – он отпускает меня, снова разглядывает. – Как хорошо, что ты в полном здравии.

Радостный он начинает суетится.

– Так, чего стоите, как не родные, быстро проходите за стол. Я вас сейчас накормлю, – смотрит на меня театрально строгим взглядом. – Марианна, тебе двойную порцию, а то одни кости!

– Вы же знаете, что я и обычную порцию доедаю только, когда очень голодная, – уголки губ тянутся вверх.

Как бы вкусно не готовил этот старичок, но его порции были такие большие, что за нас с мамой всегда доедали папа с сестрой.

Когда мужчина отходит, Итан с любопытством смотрит на меня.

– Вы знакомы? – его вопрос кажется риторическим, скорее, он хочет спросить, как мы познакомились.

– Меня тоже сюда часто приводил отец. Это было одним из любимых мест нашей семьи.

– И как мы раньше не встречались здесь? – он не сводит с меня глаз, когда мы садимся за стол друг напротив друга.

– Может встречались, просто не замечали? – пожимаю плечами и отвожу взгляд, осматриваясь.

Больно соскучилась по этому месту. И почему я раньше не додумалась прийти сюда одна? Сесть с Уилом и поговорить по душам? Он очень любил моего отца. Папа говорил, что мистер Вернер единственный, кто поддержал его в решении бросить все ради мамы. Уверена, нам бы нашлось, что рассказать друг другу.

– Я заметил тебя в толпе, а здесь бы упустил из виду? – он улыбается, разглядывает меня и будто наслаждается, когда я начинаю смущаться.

– Ты мог быть в этот день с какой-нибудь длинноногой красоткой.

– Почему сразу длинноногой? – широко улыбаясь, он откидывается на спинку стула.

– Заметила по твоему портфолио, что ты питаешь слабость к таким, – отвечаю я с ехидством. – Или ты станешь это отрицать? – приподнимаю бровь.

– Мне всегда казалось, что я питаю слабость к красивым женщинам. Но чтоб к длинным ногам, изволь. Слишком много слабостей было бы для одного человека, – смеётся.

– По-моему, для свободного мужчины они простительные.

– А для несвободного нет? – он скрещивает руки на груди, улыбается и вновь начинает изучать меня.

– Мне кажется, никому не понравилось бы, если бы её мужчина питал слабость к другим женщинам.

– Под слабостями, я скорее имею ввиду творческое влечение.

– Разве оно не может перетечь в нечто большее?

– Может, конечно, если не контролировать. А с этим у меня никогда не возникало проблем.

– Поверю тебе на слово, – тоже откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди.

– Ты ревнивая?

– Наверное, – задумываюсь, пытаясь вспомнить хоть одну свою сцену ревности.

– Ты не знаешь?

– Я никогда не ревновала Лукаса. Он не давал повода.

– О, ёжик, для ревности не всегда нужен повод, – он продолжает улыбаться.

– А ты?

– Я собственник.

В голове вдруг мелькает сцена, как он рвёт и мечет от злости и ревности к любимой. И мне кажется, это выглядело бы в его исполнении привлекательно. Эта мысль заставляет меня сгорать со стыда.

– Тебя смутили мои слова?

– Нет-нет, – стараюсь стряхнуть этот бред из головы.

– В любом случае, я не прихожу сюда ни с кем, кроме мамы. Поэтому, тебя бы я заметил.