Наталия Бравая - Любовь@

– Нет, так дело не пойдет, – прервал Серега, – хочу подробней про «муси-пуси».

– Тебе интересно?

– Конечно, меня же никто не встречает, не провожает, и я никого…

– Я сообщила, что долетела хорошо: взлет – посадку даже не заметила, немножко почитала журнал, чуток вздремнула; полет короткий – часовой. Муж успокоился, сказал, что уже скучает, а скучал, даже если я улетала ненадолго… Он, некурящий, закуривал на кухне мою сигарету, брызгал духами, не убирал разбросанные вещи – создавал иллюзию присутствия. Кстати, сама я в доме никогда не курю, но ему почему-то это было нужно.

– Стоп, стоп, мой друг! А ты не заливаешь? Это похоже на сказку – так в жизни не бывает.

– Ну вот, видишь, напрасно я тебе рассказала, представь себе – бывает. Короче, смотрю на Катю, а она плачет. Я испугалась.

– Что случилось, Вам плохо?

Ответ меня ошарашил.

– Завидую! Слушаю и завидую… Аж сердце щемануло. Какая Вы счастливая! Как Вас любит муж! Расскажите мне о нём.

И тут меня понесло – заливалась соловьем, ещё больше расстроила Катю.

– А мой пил, бил, гулял, а потом ещё и бросил. Вот такой джентельменский набор, – вдруг пожаловалась Катя.

Глядя на немелкую Катю, я засомневалась.

– Прям – таки бил?

– Ну, не совсем бил – дрались мы. Он же мне изменил с Тамаркой – сменщицей моей. Видели бы Вы эту прынцессу – страшнее атомной войны! А снюхались они на моем же Дне рождения, ну, не обидно? Сама своими руками врага запустила в гнездо… Что я только ни вытворяла: и скандалила, и просила, и на пороге сидела – бесполезно – ушёл он. Теперь на соседней улице обретаются, она ходит как сытая кошка – лыбится, мой Федька – теперь уже не мой – трезвый и довольный, а я за слезами дороги не вижу, раз чуть не влетела в канаву.

Тут уже расстроилась я, до самой гостиницы утешала несчастную.

– Получилось?

– Конечно!

– А что ты ей сказала?

– Да несла всякую банальщину: чтобы не падала раньше выстрела, что развод – повод начать новую жизнь, что нужно простить и отпустить, а своего пассажира (в прямом и переносном смысле) она встретит в этом самом такси ещё до Нового года, нужно только всегда улыбаться и немного схуднуть – чтобы легче было порхать от счастья – вот такие два условия. Со значением так сказала и подняла палец вверх…

– И она поверила?

– Естественно! Как не поверить ясновидящей? Я же дала понять, что наша встреча неслучайна.

– Ай, молодца! Я понял, ложь во благо никто не отменял. А за меня не волнуйся, я не блондинка, плакать не буду. Сегодня уже поздно. Отдыхай, а завтра буду ждать.

Прежде чем уснуть, Ева отправила Серёге стихи. Те, которые «когда – нибудь мы упадём», интересно, что он скажет?

Серёга ответил через пять минут.

– Ну, ты даешь! Это даже не стихи, а зарифмованные ощущения. Понравилось – не то слово! Только вопрос, почему хрустальные, как сон, снега? Почему листва хмельная, как шансон?

– Это очень просто. Сон рассыпается, как битый хрусталь, его чаще не помнишь, хватаешься, а он уже разлетелся. Хмельные, как шансон, пряные листья – это пикник. Песни под гитару, вино – осень. Лето – ромашки.

– А весна?

– Весна – это любовь! Стихи ведь про любовь. Ясно?

– Яснее не бывает. Ну, всё, спать. Спокойной ночи, друг. Надеюсь, чашка уже вымыта и приготовлена для утреннего кофе.

На девятый день Ева стала разбирать бумаги мужа. Нашла молитву печатными буквами для себя и маленький рассказ об их первой встрече. Его она и отправила Серёге.

«Для меня декабрь в Питере всегда был месяцем нелюбимым, тревожным. Под ногами снег, как грязный сахар. Не хочется выходить на улицу, но надо. Дело есть дело. Я художник, человек свободной профессии: то пусто, то густо. Намечается временное «густо», его величество заказ – миниатюрный портрет ребёнка для пополнения семейной коллекции. Заказчик – важный человек, не торопится.

Смотрю в окно, развлекаюсь угадыванием – кто выйдет из очередного авто. Вот девятка. Из неё вышли папа, мама и ребёнок. Подошел джип: из таких выходят «братки» или важные джентльмены. А вон подъехал Mercedes, даже смотреть не стану – очередной «хозяин жизни». Но всё-таки не удержался, посмотрел. Из мерса выскользнула маленькая женщина, похожая на удивительную птичку. В тёплый свет кафе влилась, не открывая дверь, наверное, просто в это время кто-то выходил, но мне показалось, что она, как луч, просочилась через стекло. Села за соседний столик, задымила тонкой сигареткой. Я занимался своим делом, но почему-то все время косился на неё, что-то меня тянуло. Когда остался один, она вдруг подошла.