Арина Моралес - Любовь и всё, что её не касается

– Ксеня, какова длина подводной лодки? – Не глядя на нас спросила учитель.

Игорь дал ей текст и пальцем указал на ответ.

– Длина Сюркуфа сто десять метров, дальность плавания двенадцать тысяч миль.

– Антон, что хотели объединить в этой подводной лодке?

Игорь снова указал ответ.

– Сюркуф является вершиной попыток, представленных после окончания Первой мировой войны, соединить в рамках одного корабля скрытность подводной лодки и огневую мощь надводного корабля.

– Марьяна, какую особенность имела это подводная лодка?

– Интересной особенностью подлодки Сюркуф являлась способность вести артиллерийский огонь в полупогружённом положении.

Учитель посмотрела на нас, а затем на чёрно-белые фотографии на презентации.

– Игорь, что сейчас с Сюркуфом?

– Погибла при невыясненных обстоятельствах, предположительно в феврале 1942 года.

– Ответьте мне, ребята, кто за что отвечал при подготовке этого проекта?

– Ксеня и Марьяна искали информацию, – неожиданно для меня ответил Гоша, – мы с Тохой делали презентацию и искали фотографии.

– Я ставлю вам пять, каждому. Я вижу, что много времени потрачено.

Прозвеневший звонок закончил урок и одноклассники выбежали из класса. Мы трое в полном молчании собрали вещи и тоже вышли из класса. Игоря в коридоре не встретили, но с его друзьями столкнулись.

– Эй, Кикимора! – Крикнул один из них. – У меня к тебе вопрос.

– Заткнись, придурок! – Заступился Тоша.

– А тебя никто не спрашивал.

Двое парней подошли к Тоше и прижали его к стене. Третий взял Ксеню за локоть, чтобы та ничего не смогла сделать.

– Так вот мой вопрос, – он подошёл ко мне вплотную, я ощутила его дыхание на своей щеке, – мне интересно, как ты будешь выглядеть с короткими волосами?

В следующее мгновение я услышала щелчок зажигалки и крик друзей. Почувствовала запах жжёных волос. Он зажал мне рот ладонью, но я всё равно пыталась кричать. И вдруг всё прекратилось…

Я почувствовала, как Ксеня помогает мне подняться с пола, увидела, как Тоша сидя сверху на одном из тех, кто его удерживал, бьёт кулаком в лицо. Обернувшись, я увидела, как от моего обидчика оттаскивают Вову, правый его кулак был в крови.

– Что здесь происходит? – Раздался голос директора. – Все вы, ко мне в кабинет, живо!

Я, Ксеня, Тоша, Вова и четверо парней пошли за директором.

– Ты как? – Тоша приобнял меня за плечи. – У них просто крыша поехала! Грёбанные придурки!

– За базаром следи! – Мой обидчик толкнул Тошу в грудь.

– Свой контролируй! – Резко сказал Вова.

Директор открыл кабинет и сказал по одному заходить. Первым зашёл Вова.

– Всё из-за тебя, лохушка! Все проблемы только из-за тебя! – Один из парней плюнул в мою сторону.

Ксеня крепко держала Тошу под руку, было видно, что он ещё не готов успокоиться.

Вова был в кабинете пятнадцать минут, а когда вышел, сказал заходить всем своим друзьям в полном составе, Ксене и Тоше после них.

– Маря, пошли со мной.

Я шла за Вовой, который всем видом давал понять, что лучше с ним не спорить. Я физически ощутила его ярость. Правый кулак всё ещё кровоточил, следом за нами тянулась дорожка из капель крови.

– Вова, куда мы идём? – Тихо спросила я, боясь его злости, но он не ответил.

Забежав в раздевалку, он взял моё пальто и помог мне одеть его, мы вышли на улицу, и пошли за школу. На старом школьном дворе он сел на спиленное дерево и достал пачку сигарет.

– Твою мать, Маря, я не хочу, чтобы они делали тебе ничего плохого! Я не знаю, что не так с ними!

– Вова, я…

– Подожди, Маря! – Перебил меня он. – Просто, какого чёрта им от тебя надо?! Чем ты так не угодила Гоше?

Я не знала, что ему сказать. Мне было больно и обидно от всего, что происходило, пальцами я перебирала подпалённую прядь волос. Вова курил третью сигарету и молчал…

– Я не знаю, почему Игорь издевается надо мной… Я не знаю, почему ваши друзья помогают ему в этом… Я не знаю, почему ты… С ними, если ты другой…

Вова подошёл ко мне и провёл рукой по волосам.

– Маря, прости за них. Я решу с ними. Никто тебя больше не обидит.

Сейчас я не замечала ни мороза, который жалил кожу, ни поднявшегося ветра, что бросал в лицо колючие снежинки – на душе стало очень тепло. Он заправил подпалённую прядь моих волос за ухо, чем заставил моё сердце биться в бешеном ритме.

В его взгляде мелькнула нехарактерная для него серьёзность, нежность, и, не удержавшись, я первая потянулась к его губам.