Милла Генрих - Не сдавайся. Твой день придет

– Да, – коротко ответила я.

Она вывела меня из комнаты в кухню, укутала пледом, усадила на стул. И набрала номер милиции.

– Приезжайте, – услышала я. – Я убила мужа.

Адвокат тети Аллы уверял, что она отделается условным наказанием, и мы были все спокойны. Но суд постановил тетю Аллу признать виновной в умышленном убийстве, совершенном с особой жестокостью, и назначить наказание в виде лишения свободы сроком на двенадцать лет в колонии строгого режима. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Озвученный приговор для меня стал ударом, лишив меня чувств прямо там, в здании суда.

После того как арестовали тетю Аллу, дом ее сначала опечатали, а после суда вообще конфисковали. Понятно было всем, почему конфисковали, когда в нем поселился наш начальник полицейского участка, тогда еще милиции. Мне пришлось вернуться в нашу с отцом ветхую двухкомнатную квартиру, в которой уже ничего не осталось в память о маме. Все, что можно было, отец пропил или проиграл в карты. На окнах висели замусоленные занавески, я их не помню, откуда они, при маме висели совсем другие. В те еще хорошие времена, когда наша семья была полноценной и дружной, мама моя по профессии была штукатуром-маляром, а папа – старателем, он чаще находился на приисках, и мы с нетерпением ждали его всегда с вахты. Вот в то время мама сама из нашей двухкомнатной квартиры сделала трехкомнатную, чтобы у меня был свой уголок, разделив большую спальню на две, та половина комнаты, которая побольше, осталась для родителей. В мою половину вмещалась только кровать, стол и небольшой навесной двустворный шкаф, служивший мне шифоньером. Но это был уютный и мой личный угол. Сейчас там стояла чужая ободранная кровать с грязным и драным матрасом, шкафа и стола не было.

Пустая запущенная квартира напоминала помойку, даже вонь такая же, как там. Отца не было, я стояла посреди зала и не знала, что делать. Мне хотелось кричать, биться головой о стену, умереть, в конце концов, от этой безысходности. Забежала в кухню и посмотрела на ту трубу, с которой сняли мою мать.

– Не смей! – услышала я чей-то строгий голос.

Это была наша соседка по площадке, Алевтина Ивановна. Заведующая детским садом, в который ходила и я, когда была маленькой.

Увидев ее, я почему-то расплакалась.

– Ты, Асенька, должна быть сильнее, чем твоя мама, знаешь, дорогая, из всех ситуаций можно найти выход.

– Нет, это не правда, – сквозь слезы произнесла я ей в ответ.

– Я понимаю, девочка, тебе очень трудно, но тебе надо стараться, первое – это доучиться в школе, осталось-то всего ничего, а иначе шансы на нормальную жизнь уменьшатся. А так можешь поступить хотя бы в училище или техникум, а лучше в институт в Магадане – и профессию получить. Когда студенты поступают в эти образовательные учреждения, то получают общежитие. У тебя есть шанс в жизни, а ты на трубу поглядываешь. Чем смогу, я помогу тебе. Конечно, идеально было бы тебя к себе забрать, да квартира у меня однокомнатная, а нас там сама знаешь сколько, почти на головах друг у друга спим. Поэтому не могу тебя к себе забрать, извини.

– Я знаю, но все равно спасибо за то, что не побрезговали и зашли сюда.

– А давай уберемся в твоем доме, а потом подумаем, как с твоим отцом быть, когда заявится. Видно, крепко он загулял, мы его больше недели уже не видели.

Квартиру мы с ней привели в порядок, теперь хоть и ветхая, но не помойка. Сын Алевтины Ивановны, Денис, починил кран в кухне и в ванной. Почистил и отремонтировал старую газовую колонку, теперь в моем доме появилась и теплая вода. Грела колонка плохо, но все же грела.

Алевтина Ивановна сыграла в моей жизни важную роль, во-первых, она помогала мне с уроками, а вернее, заставляла учить все, что мы проходили за этот год. И я подтянула свои оценки в школе. Во-вторых, за что ей огромное спасибо, она научила меня всему, что должна уметь женщина, которая живет одна. Научила печь вкусные пироги, я даже превзошла свою учительницу в этом, так она мне говорила. Наверняка просто подбадривала, чтобы я не падала духом. А еще она пристроила меня в детский сад уборщицей по отцовским документам, которые мы нашли в куче мусора при уборке квартиры, сказав тогда:

– Нарушаю, конечно, закон, но другого выхода нет, а так у тебя будет зарплата, придется пойти ради хорошей девочки на маленькие нарушения, до выхода на пенсию мне осталось совсем мало, а ты как раз за это время успеешь закончить школу, ну а там если поступишь куда-нибудь, то начнешь получать стипендию.