Юрий Ситников - Обманщик с соседней парты

– Ким, а лучше домой заходи.

– Своим позвоню, приду.

Мама не снимала трубку. Пять гудков, десять… «Абонент не отвечает. Попробуйте позвонить позднее». Пришлось набрать Вовке. Повезло с третьей попытки.

– Вов, что за дела, почему трубку не берёте?

– Я не слышал.

– Чем занимался?

– За компом сижу.

– Опять?

– Мне мама разрешила.

– Где она, я ей звонил.

Повисла пауза.

– Вов.

– Слышу. Ким, мама спит.

– Она в порядке? – я изначально знал ответ, но всё-таки надеялся, что ошибаюсь.

– Ну… – протянул Вовка. – Мама плохо себя чувствует.

– Понятно. И давно она спит?

– Часа три уже.

– Вы ели?

– Да.

– Что ели?

Снова заминка и торопливое Вовкино дыхание.

– Днём поели суп.

– Сейчас половина десятого. Вов, поставь воду, отвари пельмени.

– Я не хочу есть.

– Лину накорми. Что она делает?

– В комнате с куклами возится.

– Значит так, топаешь на кухню, ставишь воду и отвариваешь пельмени, минут через пятнадцать я позвоню. Ты всё понял?

– Понял, – пробормотал Вовка.

Отсоединившись, я вернулся на веранду. Еду перенесли в дом, на столе сиротливо лежала пачка кетчупа, несколько салфеток и пустой стакан, из которого я пил сок. Идти в дом не хотелось, но пришлось.

С улицы я услышал крики и шум. Вбежал в прихожую, увидел взволнованную Таню.

– Ким, они сцепились.

– Кто? – я рванул в большую комнату.

Толяна с Антоном уже разняли и растащили по углам, но они продолжали смотреть друг на друга, порываясь вновь помериться силой.

– Ты попал, – горячился Антон.

– Рот закрой! – процедил Толян.

– Иди сюда, – Антон дёрнулся, Макс вовремя преградил ему путь.

– Остынь, Антох.

– Из-за чего драка? – спросил я.

– Неправильно вопрос ставишь, – Ира кивнула на сидевшую на диване Марину. – Скорее, из-за кого.

– Понятно.

– Ничего тебе не понятно, – вспыхнула Маринка, поймав мой насмешливый взгляд. – Он меня оскорбил.

– Я сказал правду, – спокойным голосом пояснил Толян.

– Ты идиот!

– У тебя все вокруг идиоты, одна ты белая и пушистая.

– Ребят, – я попытался разрядить обстановку. – Ну в самом деле, хотите всё испортить? Антон, Толян.

– Пусть извинится перед Маринкой, – потребовал Антон.

Толян отвернулся.

– Мне не за что просить прощения, не считаю себя виноватым. Но если всем от этого будет легче… – Толян подошёл к Маринке и, не скрывая сарказма, сказал: – Прости, Маринка, погорячился. Ты не болонка, и даже не пуделиха.

Маринка сверкнула глазами.

– Отвали, – процедила она.

– Слышали? – с наигранной весёлостью спросил Толян. – Я прощён.

Марина вышла из комнаты. Заскрипели ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж. Толян отправился на улицу, Антон сел в кресло.

Им обоим нравится Маринка. Время от времени на этой почве происходят стычки. Как выяснилось, сегодня Толян не сдержался, назвал Марину болонкой, мол, ты как собачонка, мечешься от одного к другому. Каждый надеется на взаимность, хотя на самом деле всем известно, что Маринка неровно дышит к Дрону. Он ей нравится, думаю, нравится по-настоящему, потому она и с ребятами заигрывает, пытается вызвать его ревность. Андрей не реагирует. Я как-то спросил, как он относится к Маринке, Дрон, недолго думая, признался – как к однокласснице, не более.

Вовка позвонил сам.

– Ким, ты обещал набрать через пятнадцать минут, а прошло полчаса.

– Забыл. Вы поели?

– Да. Посуду я помыл.

– Молодец. Теперь Линку уложи спать, почитайте сказку.

– Ким!

– Одну сказку, – я повысил голос.

Вовка пообещал, и перед тем, как отсоединиться, выпалил:

– Тогда я за компом буду сидеть до двенадцати.

– С кем разговаривал? – ко мне подошла Надя.

– С Вовкой.

– Ким, не хочешь прогуляться?

Странный вопрос. Даже если бы она спросила, не прочь ли я слетать на Марс, я бы ответил согласием.

Мы вышли на улицу, дошли по гравийной дороге до главных ворот и, не останавливаясь, побрели вдоль поля.

Шли молча, но молчание не угнетало, оно не казалось тяжеловесным.

– Как твоя мама? – наконец спросила Надя.

– Нормально.

– Ей уже лучше?

– Пока нет. Не получается взять себя в руки.

– Сколько времени прошло, как от вас ушёл отец?

– Больше года.

– Ого! Уже?

– Сначала она держалась, мне даже казалось, не сильно переживает.

– Вида не показывала.

– Один раз услышал, как плачет ночью. Потом… Я тоже виноват.

– Не говори глупости.

– Виноват, Надь. Когда первый раз увидел, что её пошатывает, не придал этому значения. Решил, ей так лучше, пусть расслабится. Понятия не имел, что пристраститься.