Зинаида Гаврик: Бог подстав и я

Дома мама рассеянно побрела на кухню, там я её и застала спустя добрых двадцать минут. Я за это время успела принять душ и переодеться, а она так и продолжала сидеть за столом в той же одежде, в которой была на корпоративе. Перед ней стоял остывший кофе. Мне вдруг пришло в голову, что у неё опять начался отходняк после отчима.

– Мам, – напряжённо позвала я. Честно говоря, я надеялась, что после корпоратива она придёт в себя. Пусть не до конца, но всё же. Понятно, что нам обеим ещё долго будет отравлять жизнь призрак отчима. Но корпоратив должен был свести его влияние к минимуму.

– Что? – откликнулась мама, с недоумением оглядываясь.

– Ты в порядке?

– А… да. Просто… думаю.

– Про отчима? – мой голос дрогнул. И хорошо! Ведь до мамы вдруг дошло, как я истолковала её странное поведение. Она тут же поспешила меня успокоить.

– Нет, нет! Ты чего надумала? Дело вообще не в… Короче говоря, на корпоративе Арсений… он… эээ… сказал мне одну неожиданную вещь и…

– Он признался тебе в любви? – ляпнула я. Мама изумилась.

– Откуда ты знаешь?!

– Просто предположила, – я с равнодушным видом пожала плечами. – Я собиралась пошутить, но нечаянно угодила в цель. И что ты ему ответила?

– Ничего. Но он и не требовал ответа. Он не такой… эээ… не романтик, понимаешь? Он просто будто бы оповестил меня о том, как обстоят дела, – она неожиданно фыркнула. Я обрадовалась. Кажется, мама вернулась. – А тебе, наверное, он кажется жутким, да? На самом деле он очень хороший мужик. Правда, необычный. А ещё он похож на Бармалея на той иллюстрации, которая очень пугала тебя в детстве.

– Вот кого он мне напомнил! – я расхохоталась. Мама тоже. Мы хохотали, смотрели друг на друга и снова хохотали. Долго не могли успокоиться. Напряжение может выходить по-разному. И смех – это лучший способ его выпустить.

По комнатам мы разошлись уже глубоко за ночь. Завтра мне нужно было на работу. Мамин добросердечный начальник устроил им выходной, предполагая, что продуктивность сильно упадёт на утро после корпоратива, так что она могла сидеть хоть до утра, а вот мне необходимо было выспаться.

Но в итоге получилось наоборот. Мама уже давно спала, а я всё лежала и таращилась в потолок. Наконец, не выдержала, встала, набросила халат поверх пижамы и прокралась на кухню. Быстро вскипятила электрический чайник, взяла из хлебницы пачку печенья, сунула в карман коробку с чайными пакетиками и со всем этим добром вернулась в спальню. Переложила снежный шар на письменный стол, туда же поставила чайник и уселась рядом, прямо на столешницу. Печенье пристроила на колени, одной рукой сжала ручку чайника, а другой дотронулась до шара.

– Хочу оказаться внутри!

– Ну наконец-то не с пустыми руками пришла, – проворчал Азаллам, откидывая волосы со лба. Я невольно на него засмотрелась. Несмотря на ворчливый голос, выглядел он радостным. Неужели его так воодушевила моя победа? Или он настолько не верил в меня, что уже мысленно попрощался с той единственной, которая впервые за долгое-долгое время хоть немного разбавила его одиночество?

Помимо выражения лица были и другие существенные изменения.

– Симпатичный костюмчик, – сказала я, восторженно рассматривая необычного покроя кофту с длинным рукавом и кожаной шнуровкой на груди, широкий ремень с тяжёлой пряжкой и обтягивающие брюки с высокими сапогами. – Ты похож на пирата.

«На очень сексуального пирата», – добавил вредный голос в моей голове.

– Спасибо. Приятно, когда тебя считают сексуальным, – хмыкнул гад, даже не скрывая, что читает мысли. На мгновение я почувствовала себя абсолютно голой. Как общаться с тем, кто заглядывает к тебе в голову? Ведь мы иногда думаем тако-о-ое… Трудно контролировать мысли. Всё-таки люди обычно скрывают всю глубину своего безумия от окружающих. А тут… Но потом я решила не париться. Всё равно повлиять на это не получится. Попытаюсь привыкнуть.

– Откуда обновка? – спросила я, спрыгивая со стола.

– В прошлый раз ты дала мне много тепла. С избытком. Я решил потратиться на одежду. Надоело ходить в лохмотьях, – коротко объяснил он.

– Лучше бы потратился на тёплое одеяло. Или на овечий тулуп. Перед кем тут красоваться-то?

– Разве одеваются только для того, чтобы покрасоваться? Иногда хорошая одежда позволяет почувствовать себя личностью. Особенно если до этого почти превратился в кусок застарелой плесени. А одеяло меня не спасёт. Только внутреннее тепло, которое я создаю, перемалывая для этого крохи оставшихся у меня сил, может меня согреть. Внешние стимуляторы тут не помогут. Ни одеяло, ни… – Он кинул взгляд на чайник. – Горячий чай. Только моё тепло и тепло человека, который решил со мной добровольно поделиться.