Оксана Кожемяко - Ошибка молодости. С хорошими людьми происходит хорошее. Роман

Оливер ступил на борт. Оглядевшись, он поднялся на мостик, где стоял капитан.

– Капитан Г-г-уд? – обратился он к низенькому, упитанному джентльмену, который басом раздавал команды, нервно перекладывая трубку с одной стороны рта в другую.

Моряк смерил Оливера свирепым взглядом.

– Я пассажиров не беру! – рявкнул он.

– Капитан, – не думая отступать, произнес мистер Эшби, – я за-заплачу вам любую сумму, к-к-которую вы запросите и…

– Капитан, возьми паренька! – Оливер с удивлением услышал знакомый голос. Он обернулся в сторону своего заступника и увидел Перси Перселла. – Возьму его помощником.

Капитан прищурился и пыхнул трубкой.

– Он тоже плотник? – недоверчиво оглядывая Оливера, наконец, произнес капитан.

– Да, – соврал Перси, – плотник.

– Ладно, Перси, – согласился капитан, – уведи его со шканцев, чтоб под ногами не путался!

Перселл и Оливер спустились в мастерскую корабельного плотника. Перселл прошел первым, повесил фонарь на крюк и повернулся к своему гостю.

– Чувствую, мистер Эшби, – улыбнулся моряк, – теперь вы попали в переделку. Проворовались?

Оливер в изнеможении уселся на узкую скамейку вдоль стены.

– Если бы, мистер П-п-перселл, – он горько усмехнулся. – Меня обвиняют в изнасиловании дочери моей к-к-квартирной хозяйки.

Перселл присвистнул.

– Да, уж, парень, – протянул он, – а с виду и не скажешь!

– П-п-перестаньте, мистер П-п-перселл, – Оливер пошарил глазами по мастерской. – Есть ли у ва-вас что-нибудь выпить?

– Найдем, – выставляя на верстак полную бутылку рома, сказал моряк. – Ну, рассказывай!

Он разлил крепкий напиток по кружкам. Оливер долго смотрел в свой сосуд и, потом залпом опрокинув его в себя, задохнулся. Моряк прыснул и похлопал парня по спине.

– С непривычки! – он продолжал стучать Оливера.

– Мисс Лора, – откашлявшись и глубоко, но порывисто вздохнув, начал свой рассказ мистер Эшби, – никогда не п-п-проявляла ко мне интереса. Не скрою, что она мне нравилась, но около нее вечно вились п-п-поклонники. Я думал, она просто флиртует с ними, но как выяснилось, что не только. Видите ли, мистер П-п-перселл, после смерти отца я унаследую и торговую фирму, и к-к-контору, и дом в Бристоле.

– Да ты завидный жених, – хохотнул Перселл, снова разливая ром по кружкам.

– И это стало известно моей к-к-квартирной хозяйке. – Тяжело вздохнув, проговорил Оливер, выпил. – Сегодня утром, она заявилась ко мне в комнату и п-п-потребовала, чтобы я женился на ее дочери, которая забеременела. Когда я отказался, миссис Томпсон стала угрожать мне, но, честно говоря, не п-п-придал этому значения. Ведь я почти не разговаривал с мисс Лорой. А вечером, когда я уже г-готовился к-ко сну, я услышал, как миссис Томпсон, фальшиво рыдая, говорила с с-священником и умоляла его призвать меня к ответу за то, что я обесчестил ее дочь. Я не стал ждать и решил убраться в Англию. – Подытожил Оливер и выпил.

– Ну, после твоего побега, уж точно все поверят в твою виновность, дружище, – покачал головой Перселл. – Да, скверная история. У нас такое правосудие, что, если кому понадобится, может и Святого духа обвинить в изнасиловании девы Марии.

– Что мне теперь делать, мистер Перселл, – сокрушенно качая головой, простонал Оливер, – когда дойдет до отца, вряд ли он поверит мне.

– Кстати, парень, – моряк улыбнулся, – захмелев, ты заикаться перестал. Ладно! – Перселл стукнул ладонью по верстаку, – спать ложись. Завтра решим!

Путь до Санкт-Петербурга теперь пошел бодрей. Хотя Петька, ехавший верхом рядом с каретой барина, испытывал смешанные чувства. Ему было отрадно каждый день видеть лицо Ксении Егоровны и ловить на себе ее взгляды украдкой. С другой стороны, ужасное и бесцеремонное обращение барина с холопом било по самолюбию Петьки, и он еле сдерживался, когда подвергался очередной порции ругани Дмитрия Павловича при Давыдовых. Но Ксения Егоровна однажды не сдержалась. Они сидели за ужином у станционного смотрителя.

– Как вы можете, Дмитрий Павлович, так разговаривать с человеком, который вам служит? – Ее щеки горели от негодования. – Вы пользуетесь своим положением хозяина, зная, что он не может вам ответить.

Дмитрий Павлович опешил. Он вырос с уверенностью, что крепостные не лучше домашнего скота и укор со стороны молодой особы прозвучал для него как оскорбление. По правде говоря, Ксения Егоровна очень понравилась ему. Он вспомнил уроки политеса и был галантен как никогда. Но теперь, услышав упрек из уст предмета своих симпатий, вдруг растерялся.