Марина Важова - Жанна Лилонга. Под знаком огненного дракона. Книга 1

Вот почему Витольду не стоило никаких усилий мотивировать развод и забрать Нулечку. Ведь мать могла быть для неё опасна!

Квартира, которую Сандро оставил Василисе, была особенной, как и весь дом, сделанный по специальному проекту Союза художников. Главным её отличием было занимающее почти всю стену большое окно, через которое можно было наблюдать изумительные закаты над Финским заливом, а в ясные дни – игрушечные купола Морского собора в Кронштадте. Ценным приложением к комнате-мастерской был небольшой, с квадратным окошком аппендикс, в который могла поместиться узкая кроватка. Навесили дверь, и получилась «детская», где поначалу спал Гринечка, а потом Нуля.

После отъезда Витуса и дочки Василиса перешла туда ночевать, а кабинет свой устроила на кухне, водрузив на обеденный стол сначала пишущую машинку, а впоследствии компьютер. Лису тяготила и даже пугала комната-студия с окном во всю стену. Ей казалось, что ещё чуть-чуть – и она по неосторожности оступится, потеряет равновесие и непременно выпадет из окна прямиком на пики обрезанных клёнов. Так что студия оказалась в полном распоряжении Грини, но ни художественных, ни каких других открытий ему не принесла. Она стала его лежбищем с наваленной на стулья одеждой, годами не мытыми окнами, пылью и мусором по всем углам.

Диагноз, поставленный Василисе, не был для Грини таким уж открытием, а с уходом отчима стало понятно, от кого в доме шла постоянная, нервная вибрация. Теперь, находясь с матерью бок о бок, он искренне недоумевал, как Витус мог жить с ней почти двенадцать лет. Он даже пожалел его и задним числом зауважал, навещая их с Нулей в новом жилище.

Впрочем, Грине не было до матери никакого дела – хватало своих забот. Крупные и мелкие проблемы сплелись в здоровенный клубок, который с тупым постоянством катился ему навстречу, норовя придавить в любую минуту. Захлопнув за спиной дверь ненавистной школы, заранее отвернувшись от гнилого омута профтехобразования, отбросив копеечные заработки по линии молодёжной биржи, Гриня оказался совершенно беспомощным: у него не было ни перспектив, ни верных друзей. И хотя тело как-то существовало: плохонько, без радостей, но жило себе потихоньку, а вот мозг и душа буквально подыхали. Они жаждали интересных событий и острых впечатлений, красивых решений и возбуждающего знакомства с женщинами.

Как ему не хватало женщин! Не болтливых и глупых одноклассниц, с которыми у него никогда ничего толком не получалось. И не сереньких боязливых студенточек, приходящих к матери на пересдачу. Он желал, просто жаждал настоящих женщин: красивых, страстных и великодушных. Самых лучших. Он часто встречал таких, но они были из другого мира, кому-то уже принадлежали, садились в роскошные тачки, спешили по своим делам. И ничуть им не интересовались.

Да и что он мог предложить? Чем вызвать к себе интерес? Хотя он выглядел старше своих семнадцати лет, отсутствие опыта было написано у него на лбу. Гриня же на сей счёт заблуждался и полагал, что вся проблема в его полунищем прикиде. Поэтому день и ночь мозг сверлила одна мысль: где достать – и постоянно доставать – нормальные деньги. Реши он этот вопрос, и всё остальное наладится само собой. Так ему казалось.

И тут в его жизни появился Валентин Альбертович Карелин, врач-психиатр. Вернее, сначала он появился в жизни его матери, и долгое время Гриня то и дело слышал от неё: Валентин Альбертович считает… надо срочно к Валентину Альбертовичу… И вдруг – Валентин зайдёт к нам, убери в комнате…

Визит доктора заставил Гриню совершить некоторые самые необходимые действия, а именно: вынести груду пакетов с мусором, кое-как подмести пол и вымыть несколько чашек и ложек. Остальная грязная посуда была отправлена на отмокание в ванну. Возможно, он бы проигнорировал просьбу матери, смывшись «по-английски», но в этот раз прозвучала фраза, которая заинтересовала Гриню, подвигнув его остаться и познакомиться, наконец, с доктором лично. Мать рассеянно сообщила, что Валентин Альбертович нашёл для неё надёжный способ получения денежного пособия от одного лояльного к нему, Валентину, международного фонда поддержки учёных. И что он хотел бы обсудить этот вопрос, так сказать, в кругу семьи.

Доктор Карелин был практикующим психотерапевтом, к которому Василиса прибилась по рекомендации всё того же проректора по науке в теперь уже бывшем её университете. Потому что находиться на учёте в психдиспансере и одновременно преподавать студентам было невозможно. А сняться с учёта, да с таким диагнозом – невозможно вдвойне. Тут требовался специалист, который бы мог вывести пациента из-под опеки государственной системы, продолжая лечение частным образом. Доктор Карелин был таким специалистом.