Юлия Ковалькова - ~ А. Часть 1. Отношения

И я всё-таки не могу удержаться.

– Да безусловно, Игорь Борисович! – На глазах у изумлённой девицы разворачиваюсь на пятке кроссовки, прижимаю два пальца к губам и посылаю воздушный поцелуй онемевшему от возмущения Игорю».

2.

Рублевское шоссе, Арсен, тремя часами ранее.

« – У тебя такое имя красивое: Арсен. – Женька, которая пару часов назад подошла ко мне в кафе у ТЦ «Рублевский», куда я после ночной смены позавтракать завернул, лежит рядом со мной на кровати, водит пальчиком с французским маникюром по моей груди и льстиво заглядывает мне в глаза: – И глаза у тебя тоже красивые: зеленовато-карие, с золотистыми точечками.

– Правда? – интересуюсь я, лишь бы поддержать обязательный пост-коитальный разговор и разглядываю ёлку, стоящую в углу спальни. Как ни странно, но ёлка напоминает мне не о новогодних праздниках, которые уже прошли, а о моём дне рождения, которое у меня первого января. Вернее, оно записано в моём паспорте, как первое января 1981 года.

– Правда, правда, – не подозревая о моих сложностях, Женька энергично кивает белобрысой головой и продолжает пальцем выписывать у меня на груди узоры и фигурки. – И ресницы у тебя тоже необыкновенные: длинные, длинные и загнуты на концах. И кончики у них золотистые… Всё бы отдала за такие глаза и ресницы!

– Это из-за света, наверно. Фонари в окно светят. – Я кошусь в окно. Через час мне надо ехать в «Останкино», чтобы участвовать в съёмках какого-то идиотского ток-шоу, на которое меня все-таки загнал шеф, а мне не то что туда неохота – я вообще никуда не хочу.

– Нет, это не фонари. Это у тебя глаза такие необыкновенные, – между тем упирается романтичная особа двадцати трёх лет и переворачивается с бока на живот, ухитрившись распластаться на мне. – Скажи, а кем ты работаешь?

– Техником-смотрителем. – Пользуясь тем, что мне приходится обнять Женьку за плечи, бросаю взгляд на часы. – Слушай, мне скоро на вахту заступать. Может, после договорим?

Сообразив, что это вежливый намёк на то, что ей, в общем, уже пора, Женька обиженно выпячивает нижнюю губу, но поскольку соображает, что в призывно-голой позе с жалобно наморщенным лбом она будет выглядеть по меньшей мере нелепо, тянет улыбку на свой пухлый рот с сексуально-вывороченной верхней губой.

– Мы ещё увидимся? – закидывает Женька удочку.

– Да, если ты хочешь. – Прикинув, что у меня есть ещё полчаса на прощание (или быстрый прощальный секс), опускаю голову на подушку, тяну к себе девушку и снова смотрю в окно.

Господи боже мой, кто бы знал, как я не люблю это серое зимнее небо, безжизненные ветки деревьев и снег – этот сезон с постоянными скачками давления и диким промозглым ветром, из-за которого у сердечников начинается активизация вызова «скорых», а у меня – страдная пора в белокаменных палатах «Бакулевского» или Научного центра сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева, где я, собственно говоря, и работаю.

– Слушай, а ты точно один живешь? – подает голос неугомонная Женька. Её размалёванные серым глаза с интересом рассматривают интерьер моей «трёшки», расположенной в доме тридцать восемь по Рублевскому шоссе: картины, раритетная мебель из карельской березы и книги – бесчисленные фолианты, доставшиеся мне от «родителей». – У тебя такой порядок! Кто тут убирается?

«Неделю назад здесь убиралась Юлия», – мысленно отвечаю я, имея в виду свою бывшую, с которой мы разбежались. Но к Женьке это никак не относится, так что я предпочитаю отделаться полуправдой:

– Я. Периодически.

– Да-а? – задумчиво тянет Женька и, поглаживая меня по груди, принимается с любопытством разглядывать стоящий напротив кровати высокий, в шесть секций, застеклённый шкаф с бездонными книжными полками. – А вот скажи, ты говоришь, что техником работаешь, а у тебя всё книги такие научные… «Эндо-вас-куляр-ные вмешательства и кате-теризация сердца», «Лёгочная артериальная гипер-тензия, ассоциированная с пороками сердца», – старательно, по складам читает Женька и ловит мой убегающий взгляд. – А эти книги тебе – зачем?

– Наследство от родителей. Не выбрасывать же? – в очередной раз пытаюсь вывернуться я.

В это время в дверном замке слышится скрежет ключа, а в прихожей – бодрый с мороза голос:

– Арсен, привет, ты дома? Прости, что я без звонка, просто увидела твою машину внизу и решила зайти. Слушай, ты случайно мой паспорт не находил? А то мы с театром на гастроли летим.

«Всё. Пи… peace-death. Юлька».