Юлия Ковалькова - ~ А. Часть 2. Найти тебя

Минута – и Наталья Павловна подводит меня к реанимационному блоку, закрытому со стороны коридора синими жалюзи.

– Наташ, Арсен где?

Оборачиваюсь на глуховатый, прокуренный, довольно резкий голос и вижу, как к нам стремительно приближается низенькая, очень полная женщина с ярко-рыжими волосами и ультракороткой стрижкой. Заметив мой взгляд, женщина быстро кивает и отрывисто произносит: – Здрасьте.

– Добрый день, – вежливо отзываюсь я, ожидая, что эта дама сейчас проводит меня к Арсену.

– Это Александра Аасмяэ, она с телевидения, – мнется Наталья Павловна.

– Да? Очень приятно, – мельком бросив на меня еще один взгляд, женщина нетерпеливо морщится. – Так где Арсен?

– У Кириллова, – Наталья Павловна указывает на окно помещения, напротив которого мы и стоим. – А что случилось, Ань?

«Итак, рыжеволосую женщину зовут Аня», – думаю и с тоской смотрю на реанимационную палату, в которой лежит Данила. Нет, ну что за несчастье такое? Всего секунда отделяла меня от него – и вот, нате вам, принесла эту Аню нелегкая.

– Уже? Лихо! Нет, ты представляешь? Я же еще вчера сказала ему, чтобы он утром сюда не являлся, потому что я на дежурстве, и что после такой операции, которую он вчера проводил у этого ребенка, – кивок на окно помещения, и я замираю, – отдыхать нужно, как минимум, сутки, а он все равно явился! Он вообще спит, паразит? Супермен чертов! Всё главному расскажу, – мстительно обещает рыжеволосая Аня и косится в мою сторону, а я медленно обращаюсь в статую.

– Ань… Аня… Анна Михайловна! – жалобно просит Плехова и указывает на меня глазами, типа, это – чужой человек.

– Да ну, тоже мне, секрет Полишинеля, – пренебрежительно машет рукой Анна Михайловна. – Раз Александра… Александра? – деловито уточняет она, и я сглатываю, что, видимо, воспринимается, как мой кивок. – Ну вот, раз Александра с телевидения, то пусть покажет в своем репортаже, какие сотруднички тут работают. Честное слово, много чего в своей жизни видела, но Сечин вчера меня просто ошеломил! Руки над парнем так и летали… Над выходным отделом желудочка стенку вскрыл ювелирно, и с такой же точностью место дефекта закрыл. Полное впечатление, что я вчера живого Бога за работой видела… Он мальчику жизнь вчера спас, – просто добавляет она, взглянув на меня, и у меня по спине мурашки бегут. – И этот, Литвин, тоже хорош. Не успел открыть глаза на больничной койке…

– На… какой койке? – шепчу я (голова идет кругом).

– Да Литвин пару дней назад в аварию угодил, – деловито сообщает Анна Михайловна. – И тоже, туда же, сопляк с бородой – вслед за своим лучшим другом! Лежит с переломами и названивает мне с вопросами: как ребенок, как операция, да как анестезия прошла? Сечин, видимо, телефон не берет – то ли в своем духе эсэмэской отделался, то ли не хочет лишний раз его беспокоить, так Литвин мне названивает! Всё главному расскажу, – злорадно обещает Анна Михайловна и, не прощаясь, уходит.

«Сейчас я умру, – отрешенно думаю я, – или с ума сойду…»

– Вот, Саш, видите, как живем? Я молчу: информацию давать не положено, а Аня, то есть Анна Михайловна… – Плехова виновато пожимает плечами, – тоже хороша: кричит на Арсена, а сама после восьмичасовой операции, которую на ногах выстояла, дежурила тут всю ночь с мальчиком, чтобы Арсен отдохнул и хоть немного выспался.

«А он выспался… Из-за меня спал часа три, по-моему…»

– Руки у него золотые, – заключает Наталья Павловна.

«Да, у него они золотые… А у Анны Михайловны – золотой язык…»

– А Анна Михайловна – это кто? – слабым голосом интересуюсь я, медленно оживая.

– Анна Михайловна? Наш главный анестезиолог.

– Ясно. А где Данила? – окончательно прихожу в себя я.

– Тут. Только Арсен сначала команду даст…

И тут из-за стены помещения, рядом с которым мы стоим, слышится до боли знакомый голос:

– Ань, ты мне сцен тут не закатывай! – это, естественно, Сечин.

– Сцен не закатывай? Ах ты… Да я тебе еще не то сделаю, – кипятится Анна Михайловна, но тон послушно снижает. – Я кому вчера говорила, чтобы ты сюда не являлся? Ты что, железный?

– А ты? – легкая насмешка в голосе.

– Так, пошел вон отсюда! Тем более, что, к твоему сведению, там Наташа к тебе девушку с телевидения привела.

Молчание.

– Та-ак, – глубокомысленно произносит Сечин. – И ты с ней, естественно, уже пообщалась?

– А что, надо было у тебя разрешение спрашивать? – голос Анны Михайловны звучит неразборчиво, но, судя по интонациям, женщина извиняться не собирается: – Сказала… тебе отдыхать надо… а не по телевизорам бегать, – доносится до меня ехидное.